Выпуск № 12 :: Политический мейнстрим или прощальный марш аутсайдеров? - США и Канада: экономика, политика, культура

Главная>Выпуск № 12>Политический мейнстрим или прощальный марш аутсайдеров?

Политический мейнстрим или прощальный марш аутсайдеров?

Оглавление

Аннотация Оценить Содержание публикации

Библиография Комментарии

Политический мейнстрим или прощальный марш аутсайдеров?

Аннотация

Код статьи

S268667300017542-6-1

DOI

10.31857/S268667300017542-6

Тип публикации

Статья

Статус публикации

Опубликовано

Авторы

Юнгблюд Валерий Теодорович Связаться с автором

ORCID: 0000-0002-2706-3904

Аффилиация: Вятский государственный университет
Адрес: Российская Федерация, Киров

Выпуск

Выпуск № 12

Страницы

76-85

Аннотация

Правый популизм, громко заявивший о себе во многих странах Старого и Нового Света в первой четверти XXI века, является предметом исследований историков, политологов, специалистов в области международных отношений. Повышенное внимание к этому феномену во многом обусловлено его впечатляющими электоральными достижениями, а также синхронностью его восходящих импульсов, характерных для разных регионов. Являясь концентрированным политическим ответом на вызовы глобализации, многие свои лозунги, тактические приёмы и способы публичной манифестации он черпает в исторических традициях собственных стран. Соотношению глобальных характеристик и региональных проявлений, современных технологий и традиционных установок в программах и способах политического поведения правопопулистских партий и движений большинства европейских и американских государств посвящена книга «Правый популизм: глобальный тренд и региональные особенности» /монография / Н.К. Капитонова, И.Э. Магадеев, В.О. Печатнов и др.; под редакцией Л.С. Окуневой, А.И. Тэвдой-Бурмули. Московский государственный институт международных отношений (университет) Москва: МГИМО-Университет, 2020. 404 с., материалы и выводы которой рассмотрены в настоящей статье на фоне современных публикаций на эту тему, вышедших в свет почти одновременно с ней. Особое внимание в статье уделено североамериканскому кейсу правого популизма, приобретшему известность благодаря идеям, поступкам и. политическому наследию президента Дональда Трампа. Отмечается, что глава, посвящённая традициям и современным особенностям популизма в США, является системообразующей для всей монографии, поскольку в ней чётко прописаны связи и видовые отличия европейского и американского популизма, обозначены скрепы традиционных форм популистского поведения с современными методами использования массовых негативных настроений и предрассудков с целью организации очередного «крестового похода» «глубинного народа» против «глубинного государства». Сделан вывод, что содержание представленных в монографии кейсов подводит к осознанию целесообразности изучения пограничных с правым популизмом спектров политической жизни Запада – политического радикализма (как правого, так и левого) и экстремизма, с одной стороны, и классического консерватизма - с другой.

Ключевые слова

правый популизм, трампизм, национализм, антиэлитизм, реакция на глобализацию, региональные особенности, политические процессы

Классификатор

Получено

27.08.2021

Дата публикации

03.12.2021

Всего подписок

14

Всего просмотров

1028

Оценка читателей

0.0 (0 голосов)

Цитировать Скачать pdf Скачать JATS

ГОСТ	Юнгблюд В. Т. Политический мейнстрим или прощальный марш аутсайдеров? // США & Канада: экономика – политика – культура. – 2021. – Выпуск № 12 C. 76-85 . URL: https://usacanadaras.ru/s268667300017542-6-1/?version_id=91418. DOI: 10.31857/S268667300017542-6
MLA	Yungblyud, Valery "Political mainstream or a farewell march of outsiders?." USA & Canada: Economics – Politics – Culture. 12 (2021).:76-85. DOI: 10.31857/S268667300017542-6
APA	Yungblyud V. (2021). Political mainstream or a farewell march of outsiders?. USA & Canada: Economics – Politics – Culture. no. 12, pp.76-85 DOI: 10.31857/S268667300017542-6


1	Ещё недавно триумф либерального миропорядка казался полным и необратимым, а национализм, в первую очередь европейский, объявлялся «не серьёзной» затеей [Харари Ю.Н. 2019], тем не менее события последнего десятилетия в очередной раз показали, что прогнозы – дело неблагодарное и история не благоволит к линейным сценариям.	Ещё недавно триумф либерального миропорядка казался полным и необратимым, а национализм, в первую очередь европейский, объявлялся «не серьёзной» затеей [Харари Ю.Н. 2019], тем не менее события последнего десятилетия в очередной раз показали, что прогнозы – дело неблагодарное и история не благоволит к линейным сценариям. Ещё недавно триумф либерального миропорядка казался полным и необратимым, а национализм, в первую очередь европейский, объявлялся «не серьёзной» затеей [Харари Ю.Н. 2019], тем не менее события последнего десятилетия в очередной раз показали, что прогнозы – дело неблагодарное и история не благоволит к линейным сценариям.

2	Мир становится всё менее структурированным, а политическая среда теряет привычную упорядоченность. На этом фоне всё чаще звучат политические прокламации, корректирующие глобальную и национальные повестки жизни и способные посредством СМИ, интернета и социальных сетей мобилизовать многомиллионные аудитории в государствах как Старого, так и Нового Света. Общественно политический дискурс большинства стран Европы и Америки реагирует на социально-экономические изменения с учётом местных условий и с разной скоростью. Наличие однотипных проблем часто порождает сопоставимые политические явления. Одним из них является правый популизм, масштабно заявивший о себе в последние годы разнообразием национальных проявлений, побуждающих к сравнениям, типологизации, поиску исторических корней и уникальных характеристик.	Мир становится всё менее структурированным, а политическая среда теряет привычную упорядоченность. На этом фоне всё чаще звучат политические прокламации, корректирующие глобальную и национальные повестки жизни и способные посредством СМИ, интернета и социальных сетей мобилизовать многомиллионные аудитории в государствах как Старого, так и Нового Света. Общественно политический дискурс большинства стран Европы и Америки реагирует на социально-экономические изменения с учётом местных условий и с разной скоростью. Наличие однотипных проблем часто порождает сопоставимые политические явления. Одним из них является правый популизм, масштабно заявивший о себе в последние годы разнообразием национальных проявлений, побуждающих к сравнениям, типологизации, поиску исторических корней и уникальных характеристик. Мир становится всё менее структурированным, а политическая среда теряет привычную упорядоченность. На этом фоне всё чаще звучат политические прокламации, корректирующие глобальную и национальные повестки жизни и способные посредством СМИ, интернета и социальных сетей мобилизовать многомиллионные аудитории в государствах как Старого, так и Нового Света. Общественно политический дискурс большинства стран Европы и Америки реагирует на социально-экономические изменения с учётом местных условий и с разной скоростью. Наличие однотипных проблем часто порождает сопоставимые политические явления. Одним из них является правый популизм, масштабно заявивший о себе в последние годы разнообразием национальных проявлений, побуждающих к сравнениям, типологизации, поиску исторических корней и уникальных характеристик.

3	Подпись к рисунку/медиа
4	Вышедшая в свет в издательстве МГИМО-Университета монография (под ред. Л.С. Окуневой, А.И. Тэвдоя-Бурмули) представляет собой панорамный взгляд на основные течения и вехи развития правого популизма с преимущественной фокусировкой на событиях XXI века. Основу авторского коллектива составили учёные из МГИМО МИД России, Высшей школы экономики, Института Европы РАН, Воронежского Государственного университета.	Вышедшая в свет в издательстве МГИМО-Университета монография (под ред. Л.С. Окуневой, А.И. Тэвдоя-Бурмули) представляет собой панорамный взгляд на основные течения и вехи развития правого популизма с преимущественной фокусировкой на событиях XXI века. Основу авторского коллектива составили учёные из МГИМО МИД России, Высшей школы экономики, Института Европы РАН, Воронежского Государственного университета. Вышедшая в свет в издательстве МГИМО-Университета монография (под ред. Л.С. Окуневой, А.И. Тэвдоя-Бурмули) представляет собой панорамный взгляд на основные течения и вехи развития правого популизма с преимущественной фокусировкой на событиях XXI века. Основу авторского коллектива составили учёные из МГИМО МИД России, Высшей школы экономики, Института Европы РАН, Воронежского Государственного университета.

5	В монографии 18 глав. Имеются содержательные Предисловие, Введение и Послесловие. Наряду с разделами, освещающими специфику национальных разновидностей правого популизма, в книгу включены главы, в сравнительном ключе препарирующие горизонтальные срезы этого феномена, в которых, в частности, рассмотрены соотношение правого популизма и «нового антисемитизма», а также когнитивные факторы усиления антиглобалистских настроений праворадикальных избирателей в современной Европе. Принимая во внимание широкий спектр описываемых в монографии моделей правого популизма и сложности сопоставления, хотя и родственных, но всё же пронизанных разными политическими культурами сценариев развития популистских партий, включение в структуру таких глав представляется не лишней.	В монографии 18 глав. Имеются содержательные Предисловие, Введение и Послесловие. Наряду с разделами, освещающими специфику национальных разновидностей правого популизма, в книгу включены главы, в сравнительном ключе препарирующие горизонтальные срезы этого феномена, в которых, в частности, рассмотрены соотношение правого популизма и «нового антисемитизма», а также когнитивные факторы усиления антиглобалистских настроений праворадикальных избирателей в современной Европе. Принимая во внимание широкий спектр описываемых в монографии моделей правого популизма и сложности сопоставления, хотя и родственных, но всё же пронизанных разными политическими культурами сценариев развития популистских партий, включение в структуру таких глав представляется не лишней. В монографии 18 глав. Имеются содержательные Предисловие, Введение и Послесловие. Наряду с разделами, освещающими специфику национальных разновидностей правого популизма, в книгу включены главы, в сравнительном ключе препарирующие горизонтальные срезы этого феномена, в которых, в частности, рассмотрены соотношение правого популизма и «нового антисемитизма», а также когнитивные факторы усиления антиглобалистских настроений праворадикальных избирателей в современной Европе. Принимая во внимание широкий спектр описываемых в монографии моделей правого популизма и сложности сопоставления, хотя и родственных, но всё же пронизанных разными политическими культурами сценариев развития популистских партий, включение в структуру таких глав представляется не лишней.

6	Редакторы позаботились о том, чтобы максимально облегчить восприятие читателем логики и содержания тома. В развёрнутых Предисловии (А.И. Тэвдой-Бурмули) и Введении (П.В. Осколков) конкретизированы базовые дефиниции исследования, охарактеризован историографический бэкграунд, а также разъяснены его концептуальные параметры. Свою задачу они видят в том, «чтобы дать возможно более широкую палитру страновой эмпирики правопопулистского феномена, встроив его в релевантную объяснительную парадигму современных теоретических подходов к данной проблематике» (с.6-7). Внимательное прочтение этого труда приводит к заключению, что поставленная задача успешно решена.	Редакторы позаботились о том, чтобы максимально облегчить восприятие читателем логики и содержания тома. В развёрнутых Предисловии (А.И. Тэвдой-Бурмули) и Введении (П.В. Осколков) конкретизированы базовые дефиниции исследования, охарактеризован историографический бэкграунд, а также разъяснены его концептуальные параметры. Свою задачу они видят в том, «чтобы дать возможно более широкую палитру страновой эмпирики правопопулистского феномена, встроив его в релевантную объяснительную парадигму современных теоретических подходов к данной проблематике» (с.6-7). Внимательное прочтение этого труда приводит к заключению, что поставленная задача успешно решена. Редакторы позаботились о том, чтобы максимально облегчить восприятие читателем логики и содержания тома. В развёрнутых Предисловии (А.И. Тэвдой-Бурмули) и Введении (П.В. Осколков) конкретизированы базовые дефиниции исследования, охарактеризован историографический бэкграунд, а также разъяснены его концептуальные параметры. Свою задачу они видят в том, «чтобы дать возможно более широкую палитру страновой эмпирики правопопулистского феномена, встроив его в релевантную объяснительную парадигму современных теоретических подходов к данной проблематике» (с.6-7). Внимательное прочтение этого труда приводит к заключению, что поставленная задача успешно решена.

7	В политической науке термин «популизм» имеет множество трактовок. Современные исследователи справедливо называют его «сложным, концептуально неопределённым, но при этом широко употребляемым термином», который «вследствие политизации приобрёл политическую коннотацию». Отмечается, что в многочисленных публикациях «спектр оценок популизма колеблется от угрозы либеральной демократии до его определения как политического мейнстрима гегелевским термином “дух времени”» [Шапаров А., Синькова Е. 2020: 183]. Авторы монографии осознают многозначность, изменчивость и многомерность данного явления, поэтому определяют его во Введении и делают это в предельно широких терминах: «Мы сами полагаем понимать популизм (именно правый) как политическую стратегию, сочетающую национализм, антиэлитизм, антиплюрализм (проявляющийся в представлении о народе как о гомогенной группе и стремлении исключить «нарушителей» гомогенности) и самоотождествлении с народной волей, направленную на достижение электоральных успехов» (c.13-14). Важно отметить, что в данном случае речь идёт не о единичной презентации дефиниции, предложенной «по случаю» в качестве удобного рамочного формата для коллективного труда. Данное определение уже прошло апробацию и с незначительными модификациями воспроизводится авторами в работах схожей тематики на протяжении нескольких лет, что позволяет говорить о вкладе в методологию сравнительного политического анализа популизма как такового, особенно в части его концептуализации и типологии [Осколков П.В., Тэвдай-Бурмули А.И. 2018]; [Осколков П.В. 2020].	В политической науке термин «популизм» имеет множество трактовок. Современные исследователи справедливо называют его «сложным, концептуально неопределённым, но при этом широко употребляемым термином», который «вследствие политизации приобрёл политическую коннотацию». Отмечается, что в многочисленных публикациях «спектр оценок популизма колеблется от угрозы либеральной демократии до его определения как политического мейнстрима гегелевским термином “дух времени”» [Шапаров А., Синькова Е. 2020: 183]. Авторы монографии осознают многозначность, изменчивость и многомерность данного явления, поэтому определяют его во Введении и делают это в предельно широких терминах: «Мы сами полагаем понимать популизм (именно правый) как политическую стратегию, сочетающую национализм, антиэлитизм, антиплюрализм (проявляющийся в представлении о народе как о гомогенной группе и стремлении исключить «нарушителей» гомогенности) и самоотождествлении с народной волей, направленную на достижение электоральных успехов» (c.13-14). Важно отметить, что в данном случае речь идёт не о единичной презентации дефиниции, предложенной «по случаю» в качестве удобного рамочного формата для коллективного труда. Данное определение уже прошло апробацию и с незначительными модификациями воспроизводится авторами в работах схожей тематики на протяжении нескольких лет, что позволяет говорить о вкладе в методологию сравнительного политического анализа популизма как такового, особенно в части его концептуализации и типологии [Осколков П.В., Тэвдай-Бурмули А.И. 2018]; [Осколков П.В. 2020]. В политической науке термин «популизм» имеет множество трактовок. Современные исследователи справедливо называют его «сложным, концептуально неопределённым, но при этом широко употребляемым термином», который «вследствие политизации приобрёл политическую коннотацию». Отмечается, что в многочисленных публикациях «спектр оценок популизма колеблется от угрозы либеральной демократии до его определения как политического мейнстрима гегелевским термином “дух времени”» [Шапаров А., Синькова Е. 2020: 183]. Авторы монографии осознают многозначность, изменчивость и многомерность данного явления, поэтому определяют его во Введении и делают это в предельно широких терминах: «Мы сами полагаем понимать популизм (именно правый) как политическую стратегию, сочетающую национализм, антиэлитизм, антиплюрализм (проявляющийся в представлении о народе как о гомогенной группе и стремлении исключить «нарушителей» гомогенности) и самоотождествлении с народной волей, направленную на достижение электоральных успехов» (c.13-14). Важно отметить, что в данном случае речь идёт не о единичной презентации дефиниции, предложенной «по случаю» в качестве удобного рамочного формата для коллективного труда. Данное определение уже прошло апробацию и с незначительными модификациями воспроизводится авторами в работах схожей тематики на протяжении нескольких лет, что позволяет говорить о вкладе в методологию сравнительного политического анализа популизма как такового, особенно в части его концептуализации и типологии [Осколков П.В., Тэвдай-Бурмули А.И. 2018]; [Осколков П.В. 2020].

8	Следует отметить, что не все авторы строго придерживаются предложенной дефиниции – эмпирику политических процессов различных стран и регионов далеко не всегда можно дисциплинировать в точном соответствии с предложенным определением. В этих случаях у читателя есть возможность соотнести базовый подход с той или иной региональной модификацией правого популизма, тем самым сохранив целостность восприятия данного труда. Хотя в отдельных случаях авторам и редакторам все же не удалось избежать повторов (c. 56, 75, 141, 168-169) в изложении подходов к определению популизма, вряд ли уместных в исследовании, претендующем на внутреннюю цельность и непротиворечивость.	Следует отметить, что не все авторы строго придерживаются предложенной дефиниции – эмпирику политических процессов различных стран и регионов далеко не всегда можно дисциплинировать в точном соответствии с предложенным определением. В этих случаях у читателя есть возможность соотнести базовый подход с той или иной региональной модификацией правого популизма, тем самым сохранив целостность восприятия данного труда. Хотя в отдельных случаях авторам и редакторам все же не удалось избежать повторов (c. 56, 75, 141, 168-169) в изложении подходов к определению популизма, вряд ли уместных в исследовании, претендующем на внутреннюю цельность и непротиворечивость. Следует отметить, что не все авторы строго придерживаются предложенной дефиниции – эмпирику политических процессов различных стран и регионов далеко не всегда можно дисциплинировать в точном соответствии с предложенным определением. В этих случаях у читателя есть возможность соотнести базовый подход с той или иной региональной модификацией правого популизма, тем самым сохранив целостность восприятия данного труда. Хотя в отдельных случаях авторам и редакторам все же не удалось избежать повторов (c. 56, 75, 141, 168-169) в изложении подходов к определению популизма, вряд ли уместных в исследовании, претендующем на внутреннюю цельность и непротиворечивость.

9	Раздел, посвящённый состоянию правого популизма в Европе, наиболее обширен, он охватывает большинство стран Западной, Центральной, Восточной Европы (за исключением Венгрии и Польши), Скандинавии, Балтии и Балкан. Разнообразие и взаимовлияние популистских партий, движений и локальных манифестаций в Старом Свете отчасти объясняется традициями политической жизни отдельных государств. В то же время, как справедливо отмечают авторы отдельных глав, некоторые из наиболее ярких его характеристик навеяны реалиями глобализации и европейской интеграции (с. 58-59, 135, 143, 198, 271), социальным расслоением и «сокращением гражданской середины» (с. 63, 87-88, 102, 280), эрозией системных партий (с. 64, 180, 266), наплывом иммигрантов и неприятием «других» (c. 142, 167, 186).	Раздел, посвящённый состоянию правого популизма в Европе, наиболее обширен, он охватывает большинство стран Западной, Центральной, Восточной Европы (за исключением Венгрии и Польши), Скандинавии, Балтии и Балкан. Разнообразие и взаимовлияние популистских партий, движений и локальных манифестаций в Старом Свете отчасти объясняется традициями политической жизни отдельных государств. В то же время, как справедливо отмечают авторы отдельных глав, некоторые из наиболее ярких его характеристик навеяны реалиями глобализации и европейской интеграции (с. 58-59, 135, 143, 198, 271), социальным расслоением и «сокращением гражданской середины» (с. 63, 87-88, 102, 280), эрозией системных партий (с. 64, 180, 266), наплывом иммигрантов и неприятием «других» (c. 142, 167, 186). Раздел, посвящённый состоянию правого популизма в Европе, наиболее обширен, он охватывает большинство стран Западной, Центральной, Восточной Европы (за исключением Венгрии и Польши), Скандинавии, Балтии и Балкан. Разнообразие и взаимовлияние популистских партий, движений и локальных манифестаций в Старом Свете отчасти объясняется традициями политической жизни отдельных государств. В то же время, как справедливо отмечают авторы отдельных глав, некоторые из наиболее ярких его характеристик навеяны реалиями глобализации и европейской интеграции (с. 58-59, 135, 143, 198, 271), социальным расслоением и «сокращением гражданской середины» (с. 63, 87-88, 102, 280), эрозией системных партий (с. 64, 180, 266), наплывом иммигрантов и неприятием «других» (c. 142, 167, 186).

10	Внимание к европейским вариантам правого популизма вполне закономерно. Недавнее исследование Института глобальных изменений показало, что большинство популистских партий в Европе принадлежит к правому крылу: 72 из 102 в программных документах определяют себя как правых популистов» [Хахалкина Е.В., Андреев К.П., Мунько К.В. 2020: 103].	Внимание к европейским вариантам правого популизма вполне закономерно. Недавнее исследование Института глобальных изменений показало, что большинство популистских партий в Европе принадлежит к правому крылу: 72 из 102 в программных документах определяют себя как правых популистов» [Хахалкина Е.В., Андреев К.П., Мунько К.В. 2020: 103]. Внимание к европейским вариантам правого популизма вполне закономерно. Недавнее исследование Института глобальных изменений показало, что большинство популистских партий в Европе принадлежит к правому крылу: 72 из 102 в программных документах определяют себя как правых популистов» [Хахалкина Е.В., Андреев К.П., Мунько К.В. 2020: 103].

11	Смысловыми доминантами европейского раздела монографии являются главы, посвящённые Германии (С.И. Дмитриева, С.В. Погорельская), Великобритании (Н.К. Капитонова) и Франции (И.Э. Магадеев). Отчасти это оправдано тем, что на фоне всеобщего роста спроса на традиционные ценности и разумный консерватизм, в общественно-политической жизни трёх названых западноевропейских государств оформились уникальные варианты национальных ответов на общеевропейский интеграционный вызов в виде британского Брексита, движения французских «жёлтых жилетов» и электоральных достижений партии «Альтернатива для Германии». В то же время, активность правопопулистских сил в этих странах демонстрирует, что традиционные политические образования европейского истеблишмента (христианские демократы, консерваторы, социал-демократы, либералы) ослабили свои позиции на электоральном поле многих государств Старого Света. На фактах истории большинства упомянутых в монографии европейских стран показано, что привычные формы коалиционного сотрудничества между системными партиями далеко не всегда «позволяют решать текущие и перспективные проблемы отдельных стран – членов ЕС и Европы в целом [Осколков П.В., Тэвдай-Бурмули А.И. 2018]; [Осколков П.В. 2020]; [Коалиционные правительства …., 2020: 8].	Смысловыми доминантами европейского раздела монографии являются главы, посвящённые Германии (С.И. Дмитриева, С.В. Погорельская), Великобритании (Н.К. Капитонова) и Франции (И.Э. Магадеев). Отчасти это оправдано тем, что на фоне всеобщего роста спроса на традиционные ценности и разумный консерватизм, в общественно-политической жизни трёх названых западноевропейских государств оформились уникальные варианты национальных ответов на общеевропейский интеграционный вызов в виде британского Брексита, движения французских «жёлтых жилетов» и электоральных достижений партии «Альтернатива для Германии». В то же время, активность правопопулистских сил в этих странах демонстрирует, что традиционные политические образования европейского истеблишмента (христианские демократы, консерваторы, социал-демократы, либералы) ослабили свои позиции на электоральном поле многих государств Старого Света. На фактах истории большинства упомянутых в монографии европейских стран показано, что привычные формы коалиционного сотрудничества между системными партиями далеко не всегда «позволяют решать текущие и перспективные проблемы отдельных стран – членов ЕС и Европы в целом [Осколков П.В., Тэвдай-Бурмули А.И. 2018]; [Осколков П.В. 2020]; [Коалиционные правительства …., 2020: 8]. Смысловыми доминантами европейского раздела монографии являются главы, посвящённые Германии (С.И. Дмитриева, С.В. Погорельская), Великобритании (Н.К. Капитонова) и Франции (И.Э. Магадеев). Отчасти это оправдано тем, что на фоне всеобщего роста спроса на традиционные ценности и разумный консерватизм, в общественно-политической жизни трёх названых западноевропейских государств оформились уникальные варианты национальных ответов на общеевропейский интеграционный вызов в виде британского Брексита, движения французских «жёлтых жилетов» и электоральных достижений партии «Альтернатива для Германии». В то же время, активность правопопулистских сил в этих странах демонстрирует, что традиционные политические образования европейского истеблишмента (христианские демократы, консерваторы, социал-демократы, либералы) ослабили свои позиции на электоральном поле многих государств Старого Света. На фактах истории большинства упомянутых в монографии европейских стран показано, что привычные формы коалиционного сотрудничества между системными партиями далеко не всегда «позволяют решать текущие и перспективные проблемы отдельных стран – членов ЕС и Европы в целом [Осколков П.В., Тэвдай-Бурмули А.И. 2018]; [Осколков П.В. 2020]; [Коалиционные правительства …., 2020: 8].

12	Принимая во внимание масштабы националистических, антиэлитарных и антиэтатистских настроений в большинстве европейских стран, а также электоральные достижения партий и движений, выступающих под этими лозунгами, будущее Европейского Союза отнюдь не кажется беспроблемным (с. 394).	Принимая во внимание масштабы националистических, антиэлитарных и антиэтатистских настроений в большинстве европейских стран, а также электоральные достижения партий и движений, выступающих под этими лозунгами, будущее Европейского Союза отнюдь не кажется беспроблемным (с. 394). Принимая во внимание масштабы националистических, антиэлитарных и антиэтатистских настроений в большинстве европейских стран, а также электоральные достижения партий и движений, выступающих под этими лозунгами, будущее Европейского Союза отнюдь не кажется беспроблемным (с. 394).

13	Своеобразным украшением книги стала глава об особенностях правого популизма в Бразилии в XXI веке и его отголосках в других латиноамериканских странах. Автору Л.С. Окуневой удалось мастерски показать, как опыт латиноамериканских государств синтезирует правопопулистские тренды Запада с собственными колоритными проявлениями политических предложений правящих элит и эмоциональных пристрастий (или антипатий) массового общества (c. 365-367). С учётом того, что в главе представлен богатый материал о националистических «клонах» бразильского лидера Ж. Болсонару из Боливии (с. 374), Аргентины (с. 376), Чили (с. З76), Парагвая (с. 378), Уругвая (с. 378), Сальвадора (с. 378-379), Гватемалы (с. 379), можно c высокой долей вероятности предположить, что этот материал может оформиться в самостоятельное монографическое исследование, где наряду с правопопулистским контентом равноправно будет представлен более широкий спектр латиноамериканских политических партий и движений.	Своеобразным украшением книги стала глава об особенностях правого популизма в Бразилии в XXI веке и его отголосках в других латиноамериканских странах. Автору Л.С. Окуневой удалось мастерски показать, как опыт латиноамериканских государств синтезирует правопопулистские тренды Запада с собственными колоритными проявлениями политических предложений правящих элит и эмоциональных пристрастий (или антипатий) массового общества (c. 365-367). С учётом того, что в главе представлен богатый материал о националистических «клонах» бразильского лидера Ж. Болсонару из Боливии (с. 374), Аргентины (с. 376), Чили (с. З76), Парагвая (с. 378), Уругвая (с. 378), Сальвадора (с. 378-379), Гватемалы (с. 379), можно c высокой долей вероятности предположить, что этот материал может оформиться в самостоятельное монографическое исследование, где наряду с правопопулистским контентом равноправно будет представлен более широкий спектр латиноамериканских политических партий и движений. Своеобразным украшением книги стала глава об особенностях правого популизма в Бразилии в XXI веке и его отголосках в других латиноамериканских странах. Автору Л.С. Окуневой удалось мастерски показать, как опыт латиноамериканских государств синтезирует правопопулистские тренды Запада с собственными колоритными проявлениями политических предложений правящих элит и эмоциональных пристрастий (или антипатий) массового общества (c. 365-367). С учётом того, что в главе представлен богатый материал о националистических «клонах» бразильского лидера Ж. Болсонару из Боливии (с. 374), Аргентины (с. 376), Чили (с. З76), Парагвая (с. 378), Уругвая (с. 378), Сальвадора (с. 378-379), Гватемалы (с. 379), можно c высокой долей вероятности предположить, что этот материал может оформиться в самостоятельное монографическое исследование, где наряду с правопопулистским контентом равноправно будет представлен более широкий спектр латиноамериканских политических партий и движений.

14	Мощная популистская волна, всколыхнувшая Соединённые Штаты Америки во втором десятилетии текущего века, также способствовала поддержке глобального популистского импульса. И хотя экватор популистского наступления в этой стране в настоящий момент кажется пройденным, его амплитуда продолжает оставаться высокой. «На рубеже второго–третьего десятилетий, – отмечает Л.Ф. Лебедева, – в Соединённых Штатах расколотыми остаются и политическая элита страны, и американское общество, в том числе в оценке государственных программ» [Лебедева Л.Ф. 2020: 5]. Остаётся вопрос, в каком направлении двинется политическая эволюция США на этот раз. Богатую пищу для размышлений на эту тему даёт глава о связи современного состояния Соединённых Штатов Америки с их традициями, подготовленная В.О. Печатновым и развивающая, а во многом и обобщающая его более ранние исследования на эту тему [Печатнов В. 2017]; [Печатнов В.О. 2020]; [Печатнов В.О., Печатнов В.B. 2018].	Мощная популистская волна, всколыхнувшая Соединённые Штаты Америки во втором десятилетии текущего века, также способствовала поддержке глобального популистского импульса. И хотя экватор популистского наступления в этой стране в настоящий момент кажется пройденным, его амплитуда продолжает оставаться высокой. «На рубеже второго–третьего десятилетий, – отмечает Л.Ф. Лебедева, – в Соединённых Штатах расколотыми остаются и политическая элита страны, и американское общество, в том числе в оценке государственных программ» [Лебедева Л.Ф. 2020: 5]. Остаётся вопрос, в каком направлении двинется политическая эволюция США на этот раз. Богатую пищу для размышлений на эту тему даёт глава о связи современного состояния Соединённых Штатов Америки с их традициями, подготовленная В.О. Печатновым и развивающая, а во многом и обобщающая его более ранние исследования на эту тему [Печатнов В. 2017]; [Печатнов В.О. 2020]; [Печатнов В.О., Печатнов В.B. 2018]. Мощная популистская волна, всколыхнувшая Соединённые Штаты Америки во втором десятилетии текущего века, также способствовала поддержке глобального популистского импульса. И хотя экватор популистского наступления в этой стране в настоящий момент кажется пройденным, его амплитуда продолжает оставаться высокой. «На рубеже второго–третьего десятилетий, – отмечает Л.Ф. Лебедева, – в Соединённых Штатах расколотыми остаются и политическая элита страны, и американское общество, в том числе в оценке государственных программ» [Лебедева Л.Ф. 2020: 5]. Остаётся вопрос, в каком направлении двинется политическая эволюция США на этот раз. Богатую пищу для размышлений на эту тему даёт глава о связи современного состояния Соединённых Штатов Америки с их традициями, подготовленная В.О. Печатновым и развивающая, а во многом и обобщающая его более ранние исследования на эту тему [Печатнов В. 2017]; [Печатнов В.О. 2020]; [Печатнов В.О., Печатнов В.B. 2018].

15	Взлёт правого популизма в Соединённых Штатах справедливо связывается с неординарной фигурой 45-го президента Дональда Трампа. Автор главы показывает, что связь эта детерминируется множеством факторов. Восхождение к власти этого лидера для многих было неожиданностью, а масштабы наследия его управления страной, очевидно, ещё предстоит оценить. Трамп – не первый, кто вошёл в политическую жизнь США с правопопулистскими лозунгами, но в отличие от своих прямых предшественников, среди которых обычно называют Х. Лонга, Б. Голдуотера, Дж. Маккарти и Дж. Уоллеса, он стал президентом и находился у власти в течение четырёх лет. За это время ему удалось заметно повлиять на политическую повестку страны и перефокусировать внимание электората с темы «нового мирового порядка», на проблематику «наведения порядка в стране», и в этом смысле ему удалось достичь больше, чем кому бы то ни было из предшественников.	Взлёт правого популизма в Соединённых Штатах справедливо связывается с неординарной фигурой 45-го президента Дональда Трампа. Автор главы показывает, что связь эта детерминируется множеством факторов. Восхождение к власти этого лидера для многих было неожиданностью, а масштабы наследия его управления страной, очевидно, ещё предстоит оценить. Трамп – не первый, кто вошёл в политическую жизнь США с правопопулистскими лозунгами, но в отличие от своих прямых предшественников, среди которых обычно называют Х. Лонга, Б. Голдуотера, Дж. Маккарти и Дж. Уоллеса, он стал президентом и находился у власти в течение четырёх лет. За это время ему удалось заметно повлиять на политическую повестку страны и перефокусировать внимание электората с темы «нового мирового порядка», на проблематику «наведения порядка в стране», и в этом смысле ему удалось достичь больше, чем кому бы то ни было из предшественников. Взлёт правого популизма в Соединённых Штатах справедливо связывается с неординарной фигурой 45-го президента Дональда Трампа. Автор главы показывает, что связь эта детерминируется множеством факторов. Восхождение к власти этого лидера для многих было неожиданностью, а масштабы наследия его управления страной, очевидно, ещё предстоит оценить. Трамп – не первый, кто вошёл в политическую жизнь США с правопопулистскими лозунгами, но в отличие от своих прямых предшественников, среди которых обычно называют Х. Лонга, Б. Голдуотера, Дж. Маккарти и Дж. Уоллеса, он стал президентом и находился у власти в течение четырёх лет. За это время ему удалось заметно повлиять на политическую повестку страны и перефокусировать внимание электората с темы «нового мирового порядка», на проблематику «наведения порядка в стране», и в этом смысле ему удалось достичь больше, чем кому бы то ни было из предшественников.

16	Трампизм как исторический феномен своим появлением во многом обязан глубокому системному кризису, в течение нескольких десятилетий последовательно захватывавшему важные сегменты жизни американского общества, существенно изменившему социальную структуру страны, расколовшему гражданское общество по важным мировоззренческим вопросам, скорректировавшему отношение людей к базовым ценностям «американского кредо» – конституционализму, правлению закона, гражданскому равенству (c.285-289). Сам способ его проявления чаще всего объясняют «несистемностью» 45-го президента Соединённых Штатов. В связи с этим возникает вопрос о критериях «системности» государственного деятеля в такой стране как США. Реагируя на кризис и включая мероприятия по его преодолению в список своих актуальных задач, он действовал почти так же, как другие президенты-прагматики. Публично нападая на оппозиционную прессу и элиты, он вполне успешно удовлетворял общественный запрос на авторитарного лидера, а появление лидеров такого типа не такая уж большая редкость в истории США.	Трампизм как исторический феномен своим появлением во многом обязан глубокому системному кризису, в течение нескольких десятилетий последовательно захватывавшему важные сегменты жизни американского общества, существенно изменившему социальную структуру страны, расколовшему гражданское общество по важным мировоззренческим вопросам, скорректировавшему отношение людей к базовым ценностям «американского кредо» – конституционализму, правлению закона, гражданскому равенству (c.285-289). Сам способ его проявления чаще всего объясняют «несистемностью» 45-го президента Соединённых Штатов. В связи с этим возникает вопрос о критериях «системности» государственного деятеля в такой стране как США. Реагируя на кризис и включая мероприятия по его преодолению в список своих актуальных задач, он действовал почти так же, как другие президенты-прагматики. Публично нападая на оппозиционную прессу и элиты, он вполне успешно удовлетворял общественный запрос на авторитарного лидера, а появление лидеров такого типа не такая уж большая редкость в истории США. Трампизм как исторический феномен своим появлением во многом обязан глубокому системному кризису, в течение нескольких десятилетий последовательно захватывавшему важные сегменты жизни американского общества, существенно изменившему социальную структуру страны, расколовшему гражданское общество по важным мировоззренческим вопросам, скорректировавшему отношение людей к базовым ценностям «американского кредо» – конституционализму, правлению закона, гражданскому равенству (c.285-289). Сам способ его проявления чаще всего объясняют «несистемностью» 45-го президента Соединённых Штатов. В связи с этим возникает вопрос о критериях «системности» государственного деятеля в такой стране как США. Реагируя на кризис и включая мероприятия по его преодолению в список своих актуальных задач, он действовал почти так же, как другие президенты-прагматики. Публично нападая на оппозиционную прессу и элиты, он вполне успешно удовлетворял общественный запрос на авторитарного лидера, а появление лидеров такого типа не такая уж большая редкость в истории США.

17	В.О. Печатнов детально показывает, что трампизм, при всей его спонтанности, наглядно демонстрирует, как в современном мире может разворачиваться запуск самоидентификации массового общественно-политического движения, когда в течение непродолжительного отрезка времени происходит сущностная (проблематика и актуальная политическая повестка), организационная (отношение к действующим законам, правилам, регламентам) и социокультурная (ценности) самоидентификация участников движения и мобилизация значительной части электората. В этом отношении данная глава является системообразующей для всей монографии, в ней четко прописаны связи и видовые отличия европейского и американского популизма, обозначены скрепы традиционных форм популистского поведения с современными методами использования массовых негативных настроений и предрассудков с целью организации очередного «крестового похода» «глубинного народа» против «глубинного государства».	В.О. Печатнов детально показывает, что трампизм, при всей его спонтанности, наглядно демонстрирует, как в современном мире может разворачиваться запуск самоидентификации массового общественно-политического движения, когда в течение непродолжительного отрезка времени происходит сущностная (проблематика и актуальная политическая повестка), организационная (отношение к действующим законам, правилам, регламентам) и социокультурная (ценности) самоидентификация участников движения и мобилизация значительной части электората. В этом отношении данная глава является системообразующей для всей монографии, в ней четко прописаны связи и видовые отличия европейского и американского популизма, обозначены скрепы традиционных форм популистского поведения с современными методами использования массовых негативных настроений и предрассудков с целью организации очередного «крестового похода» «глубинного народа» против «глубинного государства». В.О. Печатнов детально показывает, что трампизм, при всей его спонтанности, наглядно демонстрирует, как в современном мире может разворачиваться запуск самоидентификации массового общественно-политического движения, когда в течение непродолжительного отрезка времени происходит сущностная (проблематика и актуальная политическая повестка), организационная (отношение к действующим законам, правилам, регламентам) и социокультурная (ценности) самоидентификация участников движения и мобилизация значительной части электората. В этом отношении данная глава является системообразующей для всей монографии, в ней четко прописаны связи и видовые отличия европейского и американского популизма, обозначены скрепы традиционных форм популистского поведения с современными методами использования массовых негативных настроений и предрассудков с целью организации очередного «крестового похода» «глубинного народа» против «глубинного государства».

18	Коль скоро популизм как отклик на традиции американской демократии глубоко укоренён в сознании американцев, а его современная модификация –трампизм – порождена реалиями текущего кризиса, то развилка для продолжения траектории его исторического пути представляется вполне очевидной: либо сменившей республиканскую администрацию команде президента Дж. Байдена придётся выполнить часть повестки Трампа, тем самым «высушить болото трампизма» и в очередной раз продемонстрировать способность американской демократии справляться с национальными и глобальными вызовами, либо правый популизм, с Трампом или без него, будет «продолжать дестабилизировать партийно-политический ландшафт США» (c. 309).	Коль скоро популизм как отклик на традиции американской демократии глубоко укоренён в сознании американцев, а его современная модификация –трампизм – порождена реалиями текущего кризиса, то развилка для продолжения траектории его исторического пути представляется вполне очевидной: либо сменившей республиканскую администрацию команде президента Дж. Байдена придётся выполнить часть повестки Трампа, тем самым «высушить болото трампизма» и в очередной раз продемонстрировать способность американской демократии справляться с национальными и глобальными вызовами, либо правый популизм, с Трампом или без него, будет «продолжать дестабилизировать партийно-политический ландшафт США» (c. 309). Коль скоро популизм как отклик на традиции американской демократии глубоко укоренён в сознании американцев, а его современная модификация –трампизм – порождена реалиями текущего кризиса, то развилка для продолжения траектории его исторического пути представляется вполне очевидной: либо сменившей республиканскую администрацию команде президента Дж. Байдена придётся выполнить часть повестки Трампа, тем самым «высушить болото трампизма» и в очередной раз продемонстрировать способность американской демократии справляться с национальными и глобальными вызовами, либо правый популизм, с Трампом или без него, будет «продолжать дестабилизировать партийно-политический ландшафт США» (c. 309).

19	Североамериканский блок дополняет глава об особенностях внешней политики Трампа, написанная Л.М. Сокольщиком. Отталкиваясь от тезиса о концептуальной фрагментарности трампизма (c. 316), автор, несколько противореча себе, акцентирует его враждебность идее либерального миропорядка, которому противопоставляет изоляционизм, унилатерализм, государственный суверенитет и экономический протекционизм. На этом основании внешнеполитическая программа Трампа оценивается как палеоконсерватизм в духе «отказа от имперской политики в пользу изоляционизма» (c. 322, 325). В данной связи следует заметить, что взгляды президента Д. Трампа на международные отношения и внешнеполитический курс его администрации и в России, и в США эксперты, как правило, трактуют не столь однозначно. Отмечалось, например, что «наиболее продвинутые глобалисты – и политические деятели, и эксперты, и финансисты, в частности Дж. Сорос и Ч. Кох, принадлежащие к противоположным сегментам политического спектра, начали осознавать, что политика Трампа “Америка прежде всего” пользуется мощной поддержкой белого большинства американцев и за ней будущее» [Самуйлов С.М. 2020].	Североамериканский блок дополняет глава об особенностях внешней политики Трампа, написанная Л.М. Сокольщиком. Отталкиваясь от тезиса о концептуальной фрагментарности трампизма (c. 316), автор, несколько противореча себе, акцентирует его враждебность идее либерального миропорядка, которому противопоставляет изоляционизм, унилатерализм, государственный суверенитет и экономический протекционизм. На этом основании внешнеполитическая программа Трампа оценивается как палеоконсерватизм в духе «отказа от имперской политики в пользу изоляционизма» (c. 322, 325). В данной связи следует заметить, что взгляды президента Д. Трампа на международные отношения и внешнеполитический курс его администрации и в России, и в США эксперты, как правило, трактуют не столь однозначно. Отмечалось, например, что «наиболее продвинутые глобалисты – и политические деятели, и эксперты, и финансисты, в частности Дж. Сорос и Ч. Кох, принадлежащие к противоположным сегментам политического спектра, начали осознавать, что политика Трампа “Америка прежде всего” пользуется мощной поддержкой белого большинства американцев и за ней будущее» [Самуйлов С.М. 2020]. Североамериканский блок дополняет глава об особенностях внешней политики Трампа, написанная Л.М. Сокольщиком. Отталкиваясь от тезиса о концептуальной фрагментарности трампизма (c. 316), автор, несколько противореча себе, акцентирует его враждебность идее либерального миропорядка, которому противопоставляет изоляционизм, унилатерализм, государственный суверенитет и экономический протекционизм. На этом основании внешнеполитическая программа Трампа оценивается как палеоконсерватизм в духе «отказа от имперской политики в пользу изоляционизма» (c. 322, 325). В данной связи следует заметить, что взгляды президента Д. Трампа на международные отношения и внешнеполитический курс его администрации и в России, и в США эксперты, как правило, трактуют не столь однозначно. Отмечалось, например, что «наиболее продвинутые глобалисты – и политические деятели, и эксперты, и финансисты, в частности Дж. Сорос и Ч. Кох, принадлежащие к противоположным сегментам политического спектра, начали осознавать, что политика Трампа “Америка прежде всего” пользуется мощной поддержкой белого большинства американцев и за ней будущее» [Самуйлов С.М. 2020].

20	Несколько обособленное место в монографии занимает очерк А.В. Крыжановского о месте гендерной проблематики в дискурсе новых религиозных правых США (с. 393-391). Хотя сами по себе религиозные правые деноминации и общины не формируют самостоятельного движения внутри популизма, они имеют влияние на электорат и традиционно считаются «держателями» религиозно-мировоззренческих констант американизма и нативизма. Как справедливо отмечено Тэвдоем-Бурмули, включение этого сюжета позволяет раздвинуть пространственно-временные рамки исследования, придав ему необходимую для корректного анализа многомерность (c. 9). Нарратив такого рода по праву вплетён в общую канву правопопулистской проблематики, поскольку в нём преломляются очень важные грани современных мировоззренческих сдвигов и ценностных деформаций не только американского, но и западного общества в целом. Остаётся добавить, что в более широком контексте эта часть собственно американского правопопулистского дискурса затрагивалась в работах российских исследователей, в том числе и причастных к созданию рецензируемого тома [Печатнов В.В.2017]; [Печатнов В.О., Печатнов В.В. 2018]. Коллективный труд, вышедший в МГИМО-Университете, наметил контуры дальнейших исследований по затронутой проблеме. Хотя, как отмечают идеологи этого издания, «популизм позиционирует себя в качестве органического элемента политической системы и стремится прийти к власти, привлекая электорат в рамках сложившихся демократических процедур» [Осколков П.В. 2019: 13]; [Тэвдой-Бурмули А.И. 2018: 35-36], содержание представленных кейсов подводит к осознанию целесообразности изучения пограничных с правым популизмом спектров политической жизни Запада – политического радикализма (как правого, так и левого) и экстремизма, с одной стороны, и классического консерватизма – с другой [Шакиров А., Синькова Е. 2020, 5: 184. История последних десятилетий свидетельствует о том, что грань между программами и политическим поведением этих сил становится всё мнее осязаемой.	Несколько обособленное место в монографии занимает очерк А.В. Крыжановского о месте гендерной проблематики в дискурсе новых религиозных правых США (с. 393-391). Хотя сами по себе религиозные правые деноминации и общины не формируют самостоятельного движения внутри популизма, они имеют влияние на электорат и традиционно считаются «держателями» религиозно-мировоззренческих констант американизма и нативизма. Как справедливо отмечено Тэвдоем-Бурмули, включение этого сюжета позволяет раздвинуть пространственно-временные рамки исследования, придав ему необходимую для корректного анализа многомерность (c. 9). Нарратив такого рода по праву вплетён в общую канву правопопулистской проблематики, поскольку в нём преломляются очень важные грани современных мировоззренческих сдвигов и ценностных деформаций не только американского, но и западного общества в целом. Остаётся добавить, что в более широком контексте эта часть собственно американского правопопулистского дискурса затрагивалась в работах российских исследователей, в том числе и причастных к созданию рецензируемого тома [Печатнов В.В.2017]; [Печатнов В.О., Печатнов В.В. 2018]. Коллективный труд, вышедший в МГИМО-Университете, наметил контуры дальнейших исследований по затронутой проблеме. Хотя, как отмечают идеологи этого издания, «популизм позиционирует себя в качестве органического элемента политической системы и стремится прийти к власти, привлекая электорат в рамках сложившихся демократических процедур» [Осколков П.В. 2019: 13]; [Тэвдой-Бурмули А.И. 2018: 35-36], содержание представленных кейсов подводит к осознанию целесообразности изучения пограничных с правым популизмом спектров политической жизни Запада – политического радикализма (как правого, так и левого) и экстремизма, с одной стороны, и классического консерватизма – с другой [Шакиров А., Синькова Е. 2020, 5: 184. История последних десятилетий свидетельствует о том, что грань между программами и политическим поведением этих сил становится всё мнее осязаемой. Несколько обособленное место в монографии занимает очерк А.В. Крыжановского о месте гендерной проблематики в дискурсе новых религиозных правых США (с. 393-391). Хотя сами по себе религиозные правые деноминации и общины не формируют самостоятельного движения внутри популизма, они имеют влияние на электорат и традиционно считаются «держателями» религиозно-мировоззренческих констант американизма и нативизма. Как справедливо отмечено Тэвдоем-Бурмули, включение этого сюжета позволяет раздвинуть пространственно-временные рамки исследования, придав ему необходимую для корректного анализа многомерность (c. 9). Нарратив такого рода по праву вплетён в общую канву правопопулистской проблематики, поскольку в нём преломляются очень важные грани современных мировоззренческих сдвигов и ценностных деформаций не только американского, но и западного общества в целом. Остаётся добавить, что в более широком контексте эта часть собственно американского правопопулистского дискурса затрагивалась в работах российских исследователей, в том числе и причастных к созданию рецензируемого тома [Печатнов В.В.2017]; [Печатнов В.О., Печатнов В.В. 2018]. Коллективный труд, вышедший в МГИМО-Университете, наметил контуры дальнейших исследований по затронутой проблеме. Хотя, как отмечают идеологи этого издания, «популизм позиционирует себя в качестве органического элемента политической системы и стремится прийти к власти, привлекая электорат в рамках сложившихся демократических процедур» [Осколков П.В. 2019: 13]; [Тэвдой-Бурмули А.И. 2018: 35-36], содержание представленных кейсов подводит к осознанию целесообразности изучения пограничных с правым популизмом спектров политической жизни Запада – политического радикализма (как правого, так и левого) и экстремизма, с одной стороны, и классического консерватизма – с другой [Шакиров А., Синькова Е. 2020, 5: 184. История последних десятилетий свидетельствует о том, что грань между программами и политическим поведением этих сил становится всё мнее осязаемой.

21	К сожалению, на страницах книги не нашли отражения правопопулистские проявления в Канаде и в современной России, опыт которых представляется важным для полновесного компаративного анализа. Впрочем, в случае исследования этого феномена на российском материале, данный труд содержит немало содержательных и методологических позиций, которые могут быть востребованы.	К сожалению, на страницах книги не нашли отражения правопопулистские проявления в Канаде и в современной России, опыт которых представляется важным для полновесного компаративного анализа. Впрочем, в случае исследования этого феномена на российском материале, данный труд содержит немало содержательных и методологических позиций, которые могут быть востребованы. К сожалению, на страницах книги не нашли отражения правопопулистские проявления в Канаде и в современной России, опыт которых представляется важным для полновесного компаративного анализа. Впрочем, в случае исследования этого феномена на российском материале, данный труд содержит немало содержательных и методологических позиций, которые могут быть востребованы.

Библиография

1. Коалиционные правительства в современной Европе: шансы и риски: монография [В.Я. Швейцер и др.] 2020. М.: Институт Европы РАН, 136 с. DOI: 10.15211/report72020_374

2. Лебедева Л.Ф. 2020. Социальные ориентиры администрации Д. Трампа и их восприятие в американском обществе // США & Канада: экономика, политика, культура. № 6. С. 5-19. DOI: 10.31857/S268667300009767-3

3. Осколков П.В. 2020. Популизм и корона: как пандемия влияет на правопопулистские партии Европы? // Институт Европы РАН. Аналитическая записка №15 (198). Available at: http://www.instituteofeurope.ru/images/uploads/analitika/2020/an198.pdf DOI: 10.15211/analytics152020

4. Осколков П.В., Тэвдой-Бурмули А.И. 2018. Европейский правый популизм и национализм: к вопросу о соотношении функционала // Вестник Пермского университета. Серия «Политология», № 3. С. 19-33. DOI: 10.17072/2218-1067-2018-3-19-33

5. Печатнов В.В. 2017. Феномен Трампа и американская демократия // Международные процессы. Т. 15, №1 (48). С. 13 – 34. DOI: 10.17994/IT.2017.15.1.48.3

6. Печатнов В.В. 2017. Традиционные ценности и их противники // Россия XXI, № 1. С. 24-45.

7. Печатнов В.О. 2020. США в тисках кризисов // Мировая экономика и международные отношения, том 64, № 10, с. 5-16. DOI: 10.20542/0131-2227-2020-64-10-5-16

8. Печатнов В.О., Печатнов В.В. 2018. Меняющийся религиозный ландшафт Америки // Мировая экономика и международные отношения. 2018. Т. 62. № 9. С. 48 -59. DOI: 10.20542/0131-2227-2018-62-9-48-59

9. Самуйлов С.М. 2020. Антиглобализм Д. Трампа и подходы «мозговых центров» США // США & Канада: экономика, политика, культура. 2020, № 3. С. 25- 43. DOI: 10.31857/S268667300008592-1

10. Харари Юваль Ной. 2019. 21 урок для XXI века. М.: Синдбад. 416 с.

11. Хахалкина Е.В., Андреев К.П., Мунько А.В. 2020. Новое лицо Евросоюза: феномен правого популизма на примере отдельных стран ЕС // Вестник МГИМО-Университета. Т.13, №6. С. 99-132. DOI: 10.24833/2071-8160-2020-6-75-99-132

12. Шапаров А.Е., Синькова Е.В. 2020. Демаргинализация правого радикализма в европейском политическом процессе // Современная Европа, №5, с. 182-192. DOI: http://dx.doi.org/10.15211/soveurope52020182192

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв

Перевести