Везде
Dynamics of the Media Effects of the Coronavirus (COVID-19) Infodemic
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Dynamics of the Media Effects of the Coronavirus (COVID-19) Infodemic
Annotation
PII
S023620070027353-5-1
DOI
10.31857/S023620070027353-5
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Aleksandr A. Yefanov 
ORCID: 0000-0002-9979-9224
Affiliation:
Russian State University for the Humanities
HSE University
Address: 6 Miusskaya Square, Moscow 125047, Russian Federation; 20 Myasnitskaya str., Moscow 101000, Russian Federation
Edition
Volume 34 Issue 4
Pages
58-75
Abstract

The article presents the dynamics of the media effects of the coronavirus infodemic (COVID-19). A set of methods is used: case study, systematization, intent analysis, and secondary analysis of sociological and statistical data. Timeline of the study: March 1 – June 30, 2020. Based on the results of the study, it is concluded that the first “wave” of the coronavirus pandemic most clearly demonstrated the replacement of dominant media effects. If from mid-March to the end of April 2020, the construction of moral panic was observed, then from the beginning of May to mid-June 2020, compassion fatigue became prevalent in society. The factors that inspired such media effects are indicated. Cause-and-effect relationships between moral panic and compassion fatigue are fixed. On the basis of the results obtained, it is stated that at the turn of the 2010–2020s, a stress society was formed as a special social system, social ties, positions, and dispositions in which are largely explained through the factors of turbulence that exist in modern times and replace each other, leading to a paradigmatic loss of social, political, economic, and cultural stability, causing the permanent finding of individuals in a state of increased psycho-physiological stress. The legitimacy of putting forward the concept of a society of stress is substantiated, based on the existing socio-political, socio-economic, and socio-cultural (including media communication) determinants. A perspectivization of the study is being built, which implies further conceptualization of this concept. The necessity of incorporating the category of stress society into the academic discourse of the social sciences is proved. Such methodological foundations will allow for systematic research of cultivated social reactions (primarily media effects), taking into account cause-and-effect relationships and interdependent patterns.

Keywords
coronavirus, COVID-19, pandemic, infodemic, rumor, media, media effect, moral panic, compassion fatigue, stress society
Received
02.09.2023
Date of publication
03.09.2023
Number of purchasers
17
Views
417
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
1 В условиях современного неоинформационного общества преимущественно все социальные феномены получают медиатизированное проявление, не только имея ограничения для функционирования вне медиапространства, но и зачастую прямым образом зарождаясь посредством медиа. Медиапространство как особое «подпространство» социального пространства обусловливает системное конструирование сменяемых друг друга медиаэффектов неизвестной природы, к которым индивиды оказываются не готовы, в результате чего на рубеже 2010–2020-х годов становится все более актуальным заявлять о возникновении общества стресса.
2 Протекавшая в течение 2020 – первой четверти 2022 годов пандемия коронавируса (COVID-19), предопределившая возникновение нескольких «волн» развития заболевания, инспирировала динамичное проявление медиафеномена, получившего название «инфодемия», который интерпретируется как «быстрое и далекоидущее распространение как точной, так и неточной информации о чем-либо, например, о болезни. Поскольку факты, слухи и страхи смешиваются друг с другом, становится трудно получить правдивую информацию о проблеме» [Землянский, 2021a: 111]. Причиной инфодемии считается информационный шум, когда в результате обилия медиасообщений в информационной повестке дня рядовой медиапотребитель, для которого характерен низкий уровень медиаграмотности, а вместе с тем незначительным образом развитые способности к верификации информации, предпочитает верить новостям, оказывающимся более релевантными текущей картине мира — отвечающим внутренним запросам и на подсознательном уровне оправдывающим заложенные ожидания субъекта.
3 Диспозируемое в марте-июне 2020 года во многом беспрецедентное для современности социальное явление — первая «волна» пандемии коронавируса — побудило возникновение псевдо-новостных сообщений: как фейков, которые, согласно авторской типологии, являются «следствием непреднамеренности действий медиаконтролеров (погоня за сенсацией, низкий уровень профессионализма, приводящие к недостаточно эффективному использованию технологии фактчекинга), так и постправды как результата спланированности техник, конечной целью которых становится осознанная дезинформация аудитории» [Ефанов, 2018: 163]. Подобный тезис находит свое подтверждение в научных изысканиях российских авторов [Адамов, 2022; Венидиктов, 2022; Землянский, 2021b], занимающихся исследованиями фейка и постправды. В ходе пандемии коронавируса (особенно ее первой «волны») наиболее активно псевдо-новостные конструкты распространялись в социальных медиа — социальных сетях («ВКонтакте», Facebook*, Instagram*) и мессенджерах (WhatsApp, Viber) — ввиду меньшей подверженности их продуктов (постов, сообщений) модерированию, как следствие, преобразованию текстуальных форм в единый фольклорный нарратив. Так, в рамках реализации проекта «Мониторинг актуального фольклора» исследовательская группа под руководством А.С. Архиповой зафиксировала 167 сюжетов [Архипова, Радченко, Козлова, 2020], связанных с распространением новой коронавирусной инфекции, выстроенных по принципу нарративизации. Как отмечал глава Всемирной организации здравоохранения Т.А. Гебрейесус, в 2020 году «мы боремся не только с эпидемией, но еще и с инфодемией. Фейкньюс распространяются быстрее и гораздо проще, чем сам вирус, при этом являются не менее опасными, чем он» [Фейковые новости о коронавирусе заполонили соцсети, 2020].
4 Находясь в состоянии стресса вследствие деструктивного влияния разворачиваемой картины мира (новый вирус, воспрепятствовать распространению которого прогрессивное мировое сообщество было не готово; введение ограничительных мероприятий, разрушивших устойчивые паттерны социальной повседневности; обусловленность социальным кризисом экономического кризиса, усиливающего неуверенность в завтрашнем дне, что сопровождается активной медиарепрезентацией, когда псевдо-новостные конструкты и верифицированные сообщения синкретизируются в общем информационном потоке, не предоставляя рядовому потребителю возможности для проверки, в том числе ввиду недостаточно развитых у него навыков фактчекинга, тем самым контаминируется новое интегративное информационное поле), человек оказывается особо подверженным манипулятивному воздействию со стороны современных медиа, приводящему к различным последствиям. Возникающие социальные последствия в результате распространения различного рода информации о новой коронавирусной инфекции (в том числе в корреляции с социальным поведением субъектов), преимущественно продвигающей фрейм «пандемия коронавируса», становятся предметом психологических [Дейнека, Максименко, 2020; Караяни, Караяни, 2020; Михеев, Нестик, 2021; Новоселов, 2022; Рассказова, Емелин, Тхостов, 2020] и социологических [Музыкант, Барабаш, Бордюгов, 2021; Назаров, Иванов, Кублицкая, 2022] исследований. Однако следует обратить внимание: несмотря на научную фундированность, а вместе с тем теоретическую и практическую значимость, в представленных исследованиях предпринимаются попытки контекстуального рассмотрения влияния информации о пандемии коронавируса на общество без фиксации инспирирования конкретных медиаэффектов в их причинно-следственной закономерности. Настоящее исследование призвано восполнить существующий академический пробел.
5

Методология исследования
6 Цель исследования заключается в выявлении динамики медиаэффектов в диспозиции инфодемии коронавируса (COVID-19) — в соотнесении с возникающим на рубеже 2010–2020-х годов обществом стресса. Теоретико-методологической основой исследования выступают концепция моральных паник, первоначально обозначенная С. Коэном [Cohen, 2011], но впоследствии дополненная научными изысканиями Э. Гуда и Н. Бен-Йехуды [Goode, Ben-Yehuda, 2009], а также теория усталости сострадать К. Кинник, Д. Кругмана и Г. Камерона [Кинник, Кругман, Камерон, 2000].
7 Используется комплекс теоретических и эмпирических методов: кейс-стади, систематизация, интент-анализ, вторичный анализ социологических и статистических данных. Хронологические рамки исследования: 1 марта – 30 июня 2020 года.
8

Результаты исследования
9 Наиболее отчетливо и в то же время интенсивно медиаэффекты инфодемии начали культивироваться во время первой «волны» пандемии коронавируса, когда в обществе не выработался социальный иммунитет к социальному прецеденту неизвестной природы, на основе которого продуцировались новые информационные поводы (в том числе псевдо-новостного характера). Отсутствие социального иммунитета, прежде всего, связано с беспрецедентностью в контексте современности проявлений первой «волны» пандемии коронавируса — не только вызванных пиковыми показателями по заболеваемости, когда меры профилактики от инфекции еще не были разработаны, но и вместе с тем сопровождаемых жесткими ограничительными мерами (прежде всего, введение локдауна в крупных городах, обусловившее переопределение у индивидов паттернов социальной повседневности).
10 В этой связи инфодемия породила возникновение различного рода конспирологических теорий. Пытаясь объяснить мотивы их возникновения, И.А. Яблоков указывает, что «теории заговора — это своего рода “креативный ответ” на вызов времени. В существующей ситуации многочисленные теории заговора становятся единственным объяснением ситуации с пандемией. Это спровоцировало появление многочисленных страхов, а также социальную и политическую разобщенность» [Яблоков, 2020: 39]. Во время первой «волны» пандемии особое распространение получили конспирологические теории, связанные с отождествлением вируса с биологическим оружием, разрабатываемым в секретной лаборатории в китайской провинции Ухань, инспирированием вируса в результате активной фазы испытаний 5G-сетей, а также намерениями Б. Гейтса «чипировать человечество» (позднее подобные теории легли в основу многочисленных медиамемов).
11 Результаты репрезентативных исследований общественного мнения относительно причин возникновения коронавируса подтверждают доминирование позиций респондентов по поводу искусственной природы возникновения COVID-19. Так, по данным проведенного Pew Research Center с 4 по 10 июня 2020 года опроса Origin of COVID-19 (n=12648), 25 % жителей США посчитали, что коронавирус был спланирован политической элитой [Less-educated Americans More Inclined to See Some Truth in Conspiracy Theory that COVID-19 was Planned, 2020]. В этой связи можно провести параллель с осуществленным ВЦИОМ в мае 2020 года исследованием «Причины распространения коронавируса» (n=1600), в ходе которого 11 % участников опроса — жителей России — высказали свою уверенность в том, что происхождение коронавируса сопряжено с действиями заинтересованных акторов [Глава ВЦИОМ, 2020].
12 По мнению А.М. Климовой, К.Ш. Чмеля и Н.Ю. Савина, конспирологические теории основаны на слухах, которые понимаются авторами как продуцент псевдо-новостных сообщений, «открыто курсируемый в обществе в условиях недостатка информации о какой-либо проблеме и не имеющей официального подтверждения. Распространение слухов основывается не на каких-либо объективных и убедительных доказательствах, а на вере в них большого количества людей. Отсюда одна из целей слуха — обеспечить психологический комфорт граждан, демонстрируя возможные объяснения событий, происходящих в условиях усиления тревожности, воспринимаемой угрозы или неопределенности» [Климова, Чмель, Савин, 2020: 270]. В результате своей модальности, обеспечивающей вписывание определенного ирреального конструкта в текущую картину мира, слух становится продуктом не только повседневно-бытовой, но и массовой коммуникации. При этом в условиях глубинной медиатизации, связанной, прежде всего, с влиянием продуктов поля Интернета на конструирование неоинформационного общества, наблюдается синкретизм различных уровней коммуникации, обусловливая возникновение системы медиаэффектов.
13 Согласно авторскому определению, медиаэффект рассматривается как результат различного рода воздействия на аудиторию посредством медиа, обусловливающий количественные и/или качественные социальные изменения. Р. Колеман и Д. Ву выдвигают модель иерархии медиаэффектов, в рамках которой предлагают уровневую систему компонентов: знание («учиться»), отношение («чувствовать»), поведение («делать») [Coleman, Wu, 2009]. По мнению исследователей, говорить о возникновении медиаэффектов можно, если социальный прецедент позволил перейти с первого на второй уровень, вызвав определенные устойчивые реакции у индивидов. Преодоление второго уровня и переход на третий с точки зрения воздействия считается наиболее результативным проявлением медиаэффекта, способного оказывать влияние на изменения социальной структуры. В целом модель иерархии медиаэффектов сфокусирована на изучении, как компоненты двух первых уровней влияют на третий — общественное поведение.
14 Так, в начале первой «волны» пандемии коронавируса общество испытало моральную панику. В ранее проведенных исследованиях было предложено авторское определение моральных паник как «чрезмерно эмоциональных реакций общества на ряд проблем, которые интерпретируются со стороны медиа как серьезные угрозы устойчивой системе духовных норм и ценностей и в перспективе способны привести к разрушению социальной структуры» [Ефанов, 2017: 68]. Медиа играют основополагающую роль в проблематизации определенного социального прецедента, нередко имеющего тривиальную природу, но в результате эффективности репрезентации (посредством технологии медиапрайминга [Iyengar, Peters, Kinder, 1982]) воспринимаемого обществом как нечто наиболее важное и значимое. По своей сути моральные паники возникают на основании обратной корреляции — непропорциональности статистических данных и медиаинтереса к явлению, в результате чего происходит манипулирование сознанием аудитории.
15 Согласно статистическим данным запросов пользователей российского сегмента Интернета на платформе Google, полученных посредством автоматизированной системы Google Trends (Рис. 1), пиковые точки связаны с информационными поводами — инициированием основных мероприятий по борьбе с распространением новой коронавирусной инфекции, — а точка максимального экстремума совпадает с введением локдауна — тотальной самоизоляции. Кроме того, пиковые точки соответствуют выходу телеобращений Президента (с кратностью в 7–10 дней) — особого аудиовизуального формата, ставшего актуальным в ходе первой «волны» пандемии коронавируса.
16

17 Рис. 1 Динамика запросов пользователей российского сегмента Интернета на платформе Google [Динамика запросов, 2020]
18 Для подтверждения валидности данные были выгружены и впоследствии сопоставлены по четырем ключевым словам: «коронавирус» + «пандемия коронавируса» + «пандемия» + «COVID-19». Можно заметить, что преимущественно пользователи получали информацию по проблеме через поиск по ключевому слову «коронавирус», позволяющему тематически отбирать релевантный контент по главному маркеру — лексеме, вошедшей в Национальный корпус русского языка, став обще- и широкоупотребительной.
19 Зафиксировать реакции аудитории на информацию о новой коронавирусной инфекции, сделав выводы о конструировании конкретных медиаэффектов, позволяет потенциал метода интент-анализа1. Так, было выявлено, что в постах и комментариях к ним пользователей социальных сетей «ВКонтакте», Facebook*, Instagram* (Таблица 1) содержались интенции эмотивно-консолидирующего (привлечение внимания; прогнозы, претензии на истину) и манипулятивного блоков (устрашение, угрозы)2.
1. Данные выгружены посредством автоматизированной системы «Медиалогия».

2. Согласно модели словаря интенций, предлагаемой Н.К. Радиной [Радина, 2016].
20
«ВКонтакте» Facebook* Instagram*
Общее количество постов, n 742 2871 1634
Общее количество комментариев, n 3281 10592 6920
Привлечение внимания, % 43 41 47
Прогнозы, претензии на истину, % 31 34 33
Устрашение, угрозы, % 26 25 20
Таблица 1. Интенции комментариев пользователей социальных медиа относительно пандемии коронавируса (COVID-19) (01.03.2020–30.04.2020)
21 Наиболее частотной оказалась интенция привлечения внимания, содержащая в себе риторические вопросы и рассуждения: «Так ли страшен коронавирус, как его малюют?»; «Кому “корона” тяжела?»; «Коронавирус: миф или реальность?»; «Кто стоит за короноэпидемией?». Синтаксическая структура, преимущественно построенная на основе вопросительных конструкций, позволяла реализовывать аналитический потенциал данной интенции (не всегда опираясь на фактологические данные, тем самым нередко порождая или поддерживая псевдо-новостные проявления). Рассуждения акторов обусловливали критическое осмысление социальной действительности — размышления относительно происхождения коронавируса, основных выгодоприобретателей, а также мероприятий по профилактике распространения инфекции.
22 Вторую по частотности позицию заняла интенция прогнозов, претензий на истину: «Пандемия коронавируса встанет в один ряд с эпидемиями холеры или чумы»; «На преодоление пика пандемии нам потребуется несколько лет, а ее последствий — не меньше десятилетия»; «Через несколько лет коронавирус может стать таким же привычным заболеванием, как грипп или ОРВИ, но для этого должна кардинально измениться эпидемическая картина»; «Мир никогда не станет таким, как прежде…». Интенция прогнозов, претензий на истину также относится к эмотивно-консолидирующему блоку и во многом связана с интенцией привлечения внимания. Однако данная интенция апеллирует к мнениям экспертов и/или фактологическим данным, тем самым позволяя получать и в последующем усиливать «кредит доверия».
23 Наименьшую частотность демонстрировала интенция устрашения, угроз: «Коронавирус — это бомба замедленного действия»; «Тысячи умерших от коронавируса — естественная борьба природы с перенаселением планеты. И эта борьба только начинается…»; «Пандемия коронавируса — это плата жителей всего мира за свою беспечность»; «Пандемия пока только “нагуляла аппетит”…». Можно заметить, что посредством метафоризации, заложенной в лексические конструкции, интенция устрашения, угроз позволяет демонизировать картину мира, апеллируя к наиболее триггерным объектам — страху и смерти.
24 В целом следует указать, что метафоризация, позволяющая создавать яркие и устойчивые образы в сознании медиапотребителей, в той или иной степени заложена во все интенции, тем самым обусловливая инспирирование медиаэффектов. Свидетельством конструирования моральной паники в первой половине первой «волны» пандемии коронавируса (середина марта – конец апреля 2020 года) может служить не только динамика интереса к явлению со стороны рядовых пользователей социальных медиа (Рис. 1), но и проявляемые в комментариях под постами реакции аудитории на контент, во многом коррелируемые с инспирируемыми интенциями: «От коронавируса нам теперь не спастись…»; «Наш мир не был стабилен, но в 2020 году мы окончательно потеряли надежду на светлое будущее»; «Хрупкий мир погрузился в настоящую катастрофу»; «Казалось, что я все знаю. Но сейчас я не имею представления, как дальше жить…»; «Всегда строила планы на будущее. Теперь нет надежды на завтрашний день».
25 Несмотря на дифференцированную коммуникационную политику рассматриваемых социальных сетей, а вместе с тем их целевую аудиторию, в целом можно заметить прямую корреляцию между эффективностью постов и реакциями пользователей на них, проявляемыми в форме комментариев. Соотношение комментариев к постам в данных социальных сетях было относительно равнозначным (наблюдалось в среднем около 4 комментариев на 1 пост). В первые полтора месяца, которые ознаменовали кардинальные изменения социальной повседневности, тема коронавируса вызывала устойчивый медиаинтерес.
26 Кроме того, необходимо обратить внимание, что культивирование моральной паники обусловлено инспирированием в своей совокупности интенций привлечения внимания, прогнозов и претензий на истину, а также устрашения и угроз, относящихся к различным блокам, тем самым в результате своей модальности (прежде всего, на основе поступательного разворачивания технологии сторителлинга — системной репрезентации явления, представления его в динамике) позволяя конструировать единую картину мира, порождающую дезориентацию, неуверенность в завтрашнем дне, как следствие, конструируя данный медиаэффект.
27 Представленные тезисы во многом соотносятся с результатами исследования общественного мнения. Так, согласно данным опроса ФОМ «Коронавирус: опасения и оценка принятых мер» (n=1500), реализованного 8 марта 2020 — до официального начала первой «волны» пандемии коронавируса в стране, — «48 % россиян в той или иной мере опасаются коронавируса: 16 % сильно, 32 % — немного боятся заболеть» [Коронавирус: опасения и оценка принятых мер, 2020]. Исследование ВЦИОМ «Режим самоизоляции: ожидания, мотивы, оценка введенных ограничений» (n=1600) посредством метода опроса, проведенного 14 апреля 2020 года, впоследствии дополнило указанные результаты. Так, уровень опасений относительно вероятности заражения был наиболее высоким «среди жителей Москвы и Санкт-Петербурга (24 %), что ожидаемо, поскольку именно на эти населенные пункты приходится наибольшая доля заболевших» [Режим самоизоляции: ожидания, мотивы, оценка введенных ограничений, 2020].
28 Однако необходимо обратить внимание, что во второй половине первой «волны» пандемии коронавируса (начало мая – середина июня 2020 года) интерес аудитории к проблеме коронавируса имеет тенденцию к рецессии. Данную закономерность демонстрирует не только динамика запросов пользователей (Рис. 1), но и заложенные в посты и комментарии к ним интенции (Таблица 2).
29
«ВКонтакте» Facebook* Instagram*
Общее количество постов, n 539 1545 1280
Общее количество комментариев, n 1046 3129 2317
Неприятие, отказ от коммуникации, % 44 50 42
Привлечение внимания, % 33 31 34
Прогнозы, претензии на истину, % 17 15 16
Устрашение, угрозы, % 6 4 8
Таблица 2. Интенции комментариев пользователей социальных медиа относительно пандемии коронавируса (COVID-19) (01.05.2020–30.06.2020)
30 В целом можно заметить, что количество постов незначительно сократилось. Однако существенно снизился общий уровень вовлеченности аудитории, проявляемый через комментарии к постам (в среднем приходилось порядка 2 комментариев на 1 пост).
31 При этом для всех социальных сетей стало присуще инспирирование дополненной совокупности интенций — доминирование в ней интенции неприятия, отказа от коммуникации, относящейся к информативно-воспроизводящему блоку. Данная интенция позволяла субъектам прямо отражать свою позицию — отклонения контента, сопряженного с проблемой коронавируса: «Сколько уже можно об одном и том же говорить из всех утюгов…»; «Как будто бы других тем у нас нет»; «Лучше ничего не буду читать, чем опять об этом»; «Слишком много коронавируса…». Кроме того, наблюдаемая динамика вовлеченности во многом может свидетельствовать о «молчаливом» отказе определенного сегмента аудитории от информации, связанной с коронавирусом — без вербального обозначения своей позиции через интенции.
32 Указанная закономерность позволяет заметить замещение доминирующего медиаэффекта, когда моральная паника сменилась усталостью сострадать, при которой «лица стремятся игнорировать любую информацию на эту тему и избегать сообщения по данному вопросу, нередко сокращая использование средств массовой коммуникации» [Кинник, Кругман, Камерон, 2000: 190]. Сохранявшаяся в рассматриваемый период ситуация стресса, связанная с неуверенностью в завтрашнем дне, вызванная активным распространением совокупности сопряженных с пандемией коронавируса сюжетов (ориентированных на синхронное культивирование чувств повышенной предосторожности к собственному здоровью и эмпатии к жертвам новой коронавирусной инфекции), обусловила превалирование в социальной среде реакции усталости сострадать, которая в конечном итоге привела во многом к подсознательному отказу от подобного контента (на уровне маркирующих данные материалы ключевых слов и устойчивых визуальных образов через атрибутивные элементы: маски, перчатки, ограничители дистанции и др.).
33

***
34 Проведенное исследование позволяет сделать выводы о динамике медиаэффектов инфодемии коронавируса (COVID-19). Наиболее отчетливо замещение доминирующих медиаэффектов наблюдалось в детерминантах первой «волны» пандемии коронавируса. Если динамичное конструирование моральной паники (середина марта – конец апреля 2020 года) было вызвано превалированием в повестке дня темы коронавируса, приданием ей в результате активной медиарепрезентации статуса проблемы, усиленное беспрецедентностью данного социального явления в контексте современности (объявление пандемии, введение жестких ограничительных мер, обусловившее переопределение паттернов повседневности), как следствие, обеспечивающее у субъектов отсутствие социального иммунитета к данному социальному прецеденту, то последующее инспирирование усталости сострадать (начало мая – середина июня 2020 года), напротив, связано со стагнацией мегасюжета, потенциально способного поддерживать стабильный интерес у массовой аудитории, системным фокусированием на устойчивых образах через атрибутивные элементы.
35 Полученные результаты позволяют соотнести их с социальными реалиями рубежа 2010–2020-х годов в целом, подчеркнув правомочность выдвижения тезиса о формировании общества стресса — социальной системы, социальные связи, позиции и диспозиции в которой во многом объясняются через бытующие в современности и сменяющие друг друга факторы турбулентности, приводящие к парадигмальной утрате устойчивости социальных, политических, экономических и культурных констант, обусловливая перманентное нахождение индивидов в состоянии повышенного психофизиологического напряжения. Данное исследование представляет собой попытку подойти к обоснованию правомочности существования понятия общества стресса, предполагая его дальнейшую концептуализацию в социальных науках.
36 * Принадлежит Meta, признанной в РФ экстремистской организацией, ее деятельность запрещена на территории РФ.

References

1. Adamov M.S. Intellektual'nye dobrodeteli v ehpokhu infodemii [Intellectual Virtues in the Infodemic Age]. Chelovek. 2022. Vol. 33, N 3. P. 49–66.

2. Arkhipova A.S., Radchenko D.A., Kozlova I.V. Puti Rossijskoj infodemii: ot WhatsApp do Sledstvennogo komiteta [Ways of the Russian Infodemic: From WhatsApp to the Investigative Committee]. Monitoring obshhestvennogo mneniya: ehkonomicheskie i sotsial'nye peremeny [Monitoring of Public Opinion: Economic and Social Changes]. 2020. N 6 (160). P. 231–265.

3. Venidiktov S.V. Post-truth kak ugroza mediapotrebleniya v ehpokhu pandemii [Post-truth as a Threat to Media Consumption in the Era of a Pandemic]. Znak: problemnoe pole mediaobrazovaniya [Sign: the problematic field of media education]. 2022. N 2 (44). P. 15–22.

4. Glava VTsIOM ob"yasnil populyarnost' versii iskusstvennogo proiskhozhdeniya koronavirusa [The Head of VTsIOM Explained the Popularity of the Version of the Artificial Origin of the Coronavirus]. TASS. 18.05.2020 [Electronic resource]. URL: https://tass.ru/obschestvo/8503159 (date of access: 14.06.2021).

5. Dejneka O.S., Maksimenko A.A. Otsenka psikhologicheskogo sostoyaniya obshhestva v usloviyakh infodemii posredstvom analiza sotsial'nykh setej: obzor zarubezhnykh publikatsij [Assessment of the Psychological State of Society in the Conditions of Infodemic through the Analysis of Social Networks: A Review of Foreign Publications]. Obshhestvo. Sreda. Razvitie [Society. Wednesday. Development]. 2020. N 2 (55). P. 28–39.

6. Dynamics of user requests of the Russian segment of the Internet on the Google platform. Google Trends. 01.03.2020 [Electronic resource]. URL: https://trends.google.ru/trends/explore?date=2020-03-01%202020-07-01&geo=RU&q=%D0%BA%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%BD%D0%B0%D0%B2%D0%B8%D1%80%D1%83%D1%81,%D0%BF%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D0%B5%D0%BC%D0%B8%D1%8F%20%D0%BA%D0%BE%D1%80%D0%BE%D0%BD%D0%B0%D0%B2%D0%B8%D1%80%D1%83%D1%81%D0%B0,%D0%BF%D0%B0%D0%BD%D0%B4%D0%B5%D0%BC%D0%B8%D1%8F,COVID-19 (date of access: 12.02.2023).

7. Yefanov A.A. Transformatsiya moral'nykh panik v usloviyakh modernizatsii informatsionnogo obshhestva [The Transformation of Moral Panics in the Context of Information Society Modernization]. Vestnik Tyumenskogo gosudarstvennogo universiteta. Sotsial'no-ehkonomicheskie i pravovye issledovaniya [Tyumen State University Herald. Social, Economic, and Law Research]. 2017. Vol. 3, N 2. P. 66–75.

8. Yefanov A.A. Funktsionirovanie psevdo-novosti v polyakh televideniya i Interneta: tipologiya, praktiki, sotsial'nye ehffekty [Functioning of Pseudo-news in the Fields of Television and the Internet: Typology, Practices, Social Effects]. Kommunikologiya [Communicology]. 2018. Vol. 6, N 1. P. 156–165.

9. Zemlyansky A.V. Infodemiya: genezis i morfologiya yavleniya [Infodemic: Genesis and Morphology of the Phenomenon]. Vestnik Voronezhskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Filologiya. Zhurnalistika [Bulletin of the Voronezh State University. Series: Philology. Journalism]. 2021a. N 4. P. 111–114.

10. Zemlyansky A.V. Fejk-n'yus kak odna iz klyuchevykh sostavlyayushhikh infodemii: tipologiya i kharakteristiki [Fake News as One of the Key Components of the Infodemic: Typology and Characteristics]. Vestnik Volzhskogo universiteta im. V.N. Tatishheva [Bulletin of the V.N. Tatishchev Volga State University]. 2021b. Vol. 1, N 4 (36). P. 112–121.

11. Karayani A.G., Karayani Yu.M. Infodemiya: atribut ili artefakt pandemii [Infodemic: an Attribute or Artifact of a Pandemic]. Yuridicheskaya psikhologiya [Legal Psychology]. 2020. N 3. P. 3–7.

12. Kinnik K., Krugman D., Kameron G. «Ustalost' sostradat'»: kommunikatsiya i chuvstvo opustoshennosti v otnoshenii sotsial'nykh problem [“Compassion Fatigue”: Communication and Devastation in Relation to Social Problems]. Sredstva massovoj kommunikatsii i sotsial'nye problem [Mass communication media and social problems]. Kazan: KSU Publ., 2000. P. 187–217.

13. Klimova A.M., Chmel K.Sh., Savin N.Yu. Veryu-ne-veryu: obshhestvennoe mnenie i slukhi o proiskhozhdenii novogo koronavirusa [Believe-don't-believe: Public Opinion and Rumors about the Origin of the New Coronavirus]. Monitoring obshhestvennogo mneniya: ehkonomicheskie i sotsial'nye peremeny [Monitoring of Public Opinion: Economic and Social Changes Journal]. 2020. N 6. P. 266–283.

14. Koronavirus: opaseniya i otsenka prinyatykh mer [Coronavirus: Fears and Assessment of the Measures Taken]. FOM [Public Opinion Foundation]. 13.03.2020 [Electronic resource]. URL: https://fom.ru/Zdorove-i-sport/14361 (date of access: 12.02.2023).

15. Mikheev E.A., Nestik T.A. Psikhologicheskie mekhanizmy infodemii i otnoshenie lichnosti k dezinformatsii o COVID-19 v sotsial'nykh setyakh [Psychological Mechanisms of Infodemic and the Attitude of the Individual to Disinformation about COVID-19 in Social Networks]. Institut psikhologii Rossijskoj akademii nauk. Sotsial'naya i ehkonomicheskaya psikhologiya [Institute of Psychology of the Russian Academy of Sciences. Social and economic psychology]. 2021. Vol. 6, N 1 (21). P. 37–64.

16. Muzykant V.L., Barabash V.V., Bordyugov G.A. Sistemnost' massovykh kommunikatsij: obrazy «svoj-chuzhoj» v infodemii [Consistency of Mass Communications: Images of “Friend or Foe” in the Infodemic]. Moscow-Berlin: Direkt-Media Publ., 2021.

17. Nazarov M.M., Ivanov V.N., Kublitskaya E.A. Sotsial'nye predstavleniya o COVID-19 v usloviyakh nestabil'noj informatsionnoj sredy (issledovanie serediny 2021 goda) [Social Perceptions of COVID-19 in an Unstable Information Environment (Mid-2021 Study)]. Vestnik Rossijskogo universiteta druzhby narodov. Seriya: Sotsiologiya [Bulletin of the Peoples' Friendship University of Russia. Series: Sociology]. 2022. Vol. 22, N 2. P. 275–290.

18. Novoselov V.M. Infodemiya SARC-CoV-2: psikhologiya strakha [SARC-CoV-2 Infodemic: Psychology of Fear]. Uchenye zapiski Instituta psikhologii RAN [Proceedings of the Institute of Psychology of the Russian Academy of Sciences]. 2022. Vol. 2, N 3. P. 78–86.

19. Radina N.K. Intent-analiz onlajn-diskussij (na primere kommentirovaniya materialov Internet-portala InoSMI.ru) [Intent-analysis of Online Discussions (On the Example of Commenting on the Materials of the InoSMI.ru Internet Portal)]. Mediaskop. 2016. N 4 [Electronic resource]. URL: http://www.mediascope.ru/2238 (date of access: 26.10.2021).

20. Rasskazova E.I., Emelin V.A., Tkhostov A.Sh. Kategorichnye predstavleniya o prichinakh, proyavleniyakh i posledstviyakh koronavirusa: psikhologicheskoe soderzhanie i svyaz' s povedeniem [Categorical Ideas about the Causes, Manifestations and Consequences of Coronavirus: Psychological Content and Connection with Behavior]. Vestnik Moskovskogo universiteta. Seriya 14: Psikhologiya [The Moscow University Psychology Bulletin. Series 14. Psychology]. 2020. N 2. P. 62–82.

21. Rezhim samoizolyatsii: ozhidaniya, motivy, otsenka vvedennykh ogranichenij [Self-isolation Mode: Expectations, Motives, Assessment of the Imposed Restrictions]. VCIOM. 27.04.2020 [Electronic resource]. URL: https://old.wciom.ru/index.php?id=236&uid=10256&ysclid=lelnayqte1437874822 (date of access: 26.02.2023).

22. Feikovye novosti o koronaviruse zapolonili sotsseti [Fake news about coronavirus flooded social networks]. Rossijskaya gazeta. 2020. N 44 (8098) [Electronic resource]. URL: https://rg.ru/2020/03/01/fejkovye-novosti-o-koronaviruse-zapolonili-socseti.html (date of access: 12.06.2021).

23. Yablokov I.A. Russkaya kul'tura zagovora. Konspirologicheskie teorii na postsovetskom prostranstve [Russian Culture of Conspiracy. Conspiracy Theories in the Post-Soviet Space], transl. from English. Moscow: Alpina non-fiction Publ., 2020.

24. Cohen S. Folk Devils and Moral Panics: The Creation of the Mods and Rockers. London: Routledge, 2011.

25. Coleman R., Wu D.H. Advancing Agenda-setting Theory: The Comparative Strength and Contingent Conditions of the Two Levels of Agenda-setting Effects. Journalism & Mass Communication Quarterly. 2009. Vol. 86, N 4. P. 775–789.

26. Goode E., Ben-Yehuda N. Moral Panics: the Social Construction of Deviance. Oxford: Wiley-Blackwell, 2009.

27. Iyengar S., Peters M.D., Kinder D.R. Experimental Demonstrations of the “Not-so-minimal” Consequences of Television News Programs. American Political Science Review. 1982. N 76. P. 848–858.

28. Less-educated Americans More Inclined to See Some Truth in Conspiracy Theory that COVID-19 was Planned. Pew Research Center. 23.07.2020 [Electronic resource]. URL: https://www.pewresearch.org/fact-tank/2020/07/24/a-look-at-the-americans-who-believe-there-is-some-truth-to-the-conspiracy-theory-that-covid-19-was-planned/ft_20-07-15_conspiracies_new_01/ (date of access: 10.02.2023).

Comments

No posts found

Write a review
Translate