<strong>И.П. Расскажите, пожалуйста, о наиболее значимых вехах Вашего профессионального пути.</strong>

<strong>В.М.</strong> Я пришел в социологию от практической работы с молодёжью в комсомоле. При подготовке различных вопросов на заседания бюро Кировского обкома ВЛКСМ нужна была систематизированная информация, собранная из различных источников, в том числе из бесед с разными людьми. Сейчас я могу сказать, что я проводил в командировках фокусированные глубинные интервью экспертов и массовые интервьюирование молодёжи, анализировал соответствующие документы и статистические показатели. Всегда хотелось получить больше информации за сравнительно короткое время. Именно тогда, обучаясь на курсах Высшей комсомольской школы, я впервые услышал о социологических методах сбора и обработки социальной информации. Затем я прочитал, изданную в 1966 г. Всесоюзным обществом «Знание» брошюру Галины Михайловны Андреевой «Буржуазная социология в поисках теории», в которой были ссылки на работы американских социологов, в том числе Т. Парсонса, П. Лазарфельда, У. Мура. Провёл несколько самостоятельных опросов сельской и рабочей молодёжи и понял практическую ценность анкетирования для своей работы. Некоторые результаты моих непрофессиональных исследований были опубликованы в областной газете «Комсомольское племя» и на научно-практической Всесоюзной конференции «Молодёжь и социализм», организованной ЦК ВЛКСМ в 1967 г. Знаний мне явно не хватало, и я решил поступить в аспирантуру философского факультета МГУ. В это время я уже работал В Кировском политехническом институте на кафедре марксизма-ленинизма, читал курс диалектического и исторического материализма, но продолжал на общественных началах руководить группой социологических исследований Кировского обкома ВЛКСМ. В этот период и произошли события, окончательно определившие моё социологическое будущее. Во-первых, я поступил в аспирантуру после встречи с моим научным руководителем Галиной Михайловной Андреевой и, во-вторых, я продолжил активное сотрудничество с группой социологических исследований ЦК ВЛКСМ, в которой работали мои будущие коллеги и друзья Геннадий Терентьевич Журавлёв, Артемий Семёнович Кулагин и Владимир Ильич Чупров. После досрочной защиты кандидатской диссертации в 1969 г. я вернулся на работу в Кировский политехнический институт и продолжил руководить группой социологических исследований Кировского обкома ВЛКСМ. За время обучения в аспирантуре я вступил в Советскую социологическую ассоциацию по рекомендации Г.М. Андреевой и Б.А. Грушина, принял участие в исследовании «Таганрог-1», в VII Всемирном социологическом Конгрессе (Варна, Болгария), в исследовании Б.А. Грушина «Выборы руководителей производственных коллективов». А.С. Кулагин и Б.И. Чупров перешли на работу в Институт социальных исследований АН СССР. В 1973 г. Чупров позвонил мне в Киров и сообщил, что его направляют на Кубу для работы в группе советских консультантов и от имени руководства Института социальных исследований АН СССР пригласил на работу вместо себя в качестве руководителя лаборатории проблем социальной активности молодёжи закрытого отдела ИСИ. Так, с июля 1973 г. и по настоящее время я работаю в этом институте, теперь это Институт социологии ФНИСЦ РАН. В мае 1985 г. меня избрали заместителем директора Института социологии АН СССР. А с основания ГАУГН до 2019 г. работал зав. кафедры отраслевой социологии. В 2001–2004 гг. был приглашённым профессором университета Де Монтфорт (De Montfort University) (Англия).

<strong>И.П. Вы были основателем такого нового для российской социологии исследовательского н</strong><strong>аправления, как социология профессий/профессиональных групп. Как начиналась эта работа? </strong>

<strong>В.М.</strong> Я заведовал сектором социологии интеллигенции, который затем стал сектором социологии профессий и профессиональных групп. Мы разработали свою методологию, ее мы и придерживаемся. Некоторые исследователи, которые стали включаться в это направление, кого интересует эта методология, так или иначе выходят на контакты и сотрудничают с нами. Еще с советских времен, когда я занимался социологией интеллигенции, наши секции на конгрессах и конференциях не были многочисленными. Проблематика профессиональных групп представлялась более широкой и разнообразной, чем проблематика просто интеллигенции. Тем более что на Западе никто и не понимал, что такое интеллигенция.<em> </em>

<strong>И.П. Как произошел поворот от изучения проблем интеллигенции к социологии профессий к фокусировке на пр</strong><strong>офессиональных группах?</strong>

<strong>В.М. </strong>Это произошло во время работы над международным исследовательским проектом INTAS-РГНФ «Российские врачи: отношение и стратегия адаптации к новой ситуации», которым я руководил от России. В этот период в Международной социологической ассоциации (МСА / ISA) шло становление исследовательского комитета (ИК) социологии профессиональных групп, аналогичный ИК во главе со мной был создан и в РОС. В этом проекте мы сотрудничали с Майком Саксом, который представлял Университет Де Монтфорт в Великобритании и был членом правления рабочей группы по социологии профессиональных групп МСА. Он был очень активен, избирался и в другие исследовательские структуры этого направления. Через него мы познакомились с канадскими, американскими партнерами, финских партнеров мы знали до работы в проекте. Это был международный проект, важно было, чтобы мы понимали друг друга. Поэтому мы начали сближаться в плане категорий, подходов. Мы перестали разговаривать с нашими партнерами об интеллигенции, стали говорить о профессиональных группах. Для себя мы понимаем, что раз человек получил высшее образование и определенный объем теоретического знания, что является признаком профессионала, то в интеллектуальном плане его уровень высок, и его можно отнести к интеллигенции. Хотя, с нашей точки зрения, интеллигент – это понятие, больше связанное с этикой и нравственными вопросами. С тем, как человек относится к другим людям вообще. Что касается профессионалов – это очень ограниченная сфера общения, отношений – профессиональная деятельность. Но свои проблемы они пытаются решать во взаимодействии и с профессиональным сообществом, и с более широким окружением. Мы избрали для себя определенный сегмент. Ведь есть разные концептуальные подходы у социологов в исследовании профессиональных групп, дискуссии касаются и самого понятия профессий – profession or occupation. Нас привлекла неовеберианская концепция. В ее рамках мы решали и вопросы, связанные с систематической профессиональной подготовкой интеллигенции. Это проблематика, близкая к исследованию профессионалов и полупрофессионалов (semi-professionals), которые выделяются в каждой профессиональной группе по уровню образования: в первом случае это достаточно большой объем теоретических знаний, полученных в вузах, во втором – скорее практических навыков и умений, основанных на среднем специальном образовании. В частности, по аналогии с группой врачей, мы стали рассматривать и группу учителей, где в качестве полупрофессионалов рассматривали тех, кто работает в дошкольном образовании. Помимо всего прочего, это давало нам возможность понять специфику и нюансы Болонской системы.

<strong>И.П. Какие наработки Вашего сектора Вы считаете актуальными и важными для продолжения исследований?</strong>

<strong>В.М.</strong> Очень важно изучение профессиональных групп с точки зрения их среды, того, как организована сфера их деятельности, это является первым шагом в исследовании. Затем в сфере нашего внимания – система подготовки и профессионализации, т.е. вхождения в профессию. В случае врачей – это медицинские колледжи, училища, медицинские университеты, структуры по переподготовке. Благодаря этому понятна и социальная потребность – общество заинтересовано в здоровых людях. Но его часть заинтересована и в том, чтобы люди болели. И даже сами врачи, если они работают в системе капиталистических отношений. И я выделяю важное направление более широкого, общего характера – надо прекращать коммерциализацию социальной сферы. Это важный момент с точки зрения позиции социологов: социологи болеют за общество в целом, прежде всего в своей стране<em>.</em><em> </em>Ведь до сих пор Россия как общество, как структурная система является расколотой, разбитой, растащенной. То, что Россию не удалось развалить формально на какие-то кусочки в государственном плане в 1990-е гг., – это удалось сделать экономически. В Советском Союзе пенсионер пользовался своими льготами и правами независимо от места жительства, учителя получали равную заработную плату в соответствии со своим статусом независимо от региона, где они занимаются своей профессиональной деятельностью, так же как и врачи, ученые, работники культуры и т.д. В социальной сфере общих правил нет. Статус пенсионера-москвича не работает в регионах, и наоборот. Реально мы разбиты на регионы экономически. Надо возвращать федеральную систему в социальную сферу деятельности. Это все тянется очень давно. Если помните, была дискуссия по зарплатам научных сотрудников. Долго с этим работали, вроде бы успокоились, а на самом деле проблема так и осталась. Я знаю, что люди в таком же статусе, что и я, в регионах получают меньше. Социологи должны об этом говорить. Они должны предупреждать, что это раскалывает общество. Мы хотим объединять людей – давайте принимать меры. Платите людям за их работу таким образом, чтобы зарплаты не различались в зависимости от места жительства. Это резко улучшило бы климат в стране и положение людей в целом. Я не понимаю, почему с этим так долго тянут. Ведь разговоры об это идут, даже наши политтехнологи об этом говорят. Проблемой является социальное неравенство в этих сферах, когда ректор получает в десятки раз больше, чем профессор. Любой социолог прекрасно понимает, к чему это приводит. Поэтому, конечно, можно говорить о проблемах наших внутренних, внутри своей профессиональной группы – они, конечно, есть. Но мы же социологи, и главная наша характеристика – мы все-таки должны понимать, что есть уровни в развитии профессиональной деятельности, которые важны для всего общества, и здесь необходимы верные, сбалансированные решения. Как, например, в сфере науки и техники. Науке надо вернуть ее высокий статус в обществе – не только техническим нашим наукам, благодаря которым мы имеем возможность вести себя так независимо в мире, или нашей медицинской науке, COVID-19 постарался. Ведь есть и другие науки, социальные, от состояния которых много зависит. Это частично наш менталитет – пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Но что-то все-таки меняется. Потому что ситуация резко обострилась и большинству стало понятно, что дальше уже так быть не может.

<strong>И.П. Вы – признанный лидер такой авторитетной организации, как Российское общество социологов, его президент на протяжении многих лет. </strong><strong>Расскажите, пожалуйста, подробнее о том, каким было состояние РОС в то время, когда Вы впервые были избраны президентом? </strong>

<strong>В.М.</strong> В это время все те организации, которые были в Советской Социологической ассоциации (ССА), практически исчезли. В свое время ССА Академии наук СССР было выделено большое количество ставок. На пятом этаже нашего Института социологии она кабинетов семь занимала. Там были главный ученый секретарь, ученый секретарь по международным делам, отдельный человек занимался публикациями. А в 1992 г., когда исчез СССР, и Академия наук СССР тоже, ССА в растерянности осталась, каким образом реформироваться. Ее перестали финансировать. Люди тоже перестали работать. И был период после 1992 г., когда пытались воссоздать как-то эту структуру под другим названием, много было всяких заседаний… В то время А.Г. Здравомыслов создал свою ассоциацию – Профессиональную социологическую ассоциацию. РОС как организация¹ продолжал существовать, но денег не было, был один кабинет в здании Института социологии, и на собранные мизерные средства там пытались содержать ученого секретаря. Страны нет, надо что-то предпринимать. И было знаменитое это последнее заседание президиума Советской социологической ассоциации в 1992 г. З.Т. Голенкова секретарствовала как вице-президент ССА. Было принято решение передать полномочия Российскому обществу социологов. Я тогда был заместителем директора Института социологии, и в учредительном собрании РОС я и участвовал-то как представитель Института социологии. На этом собрании президентом избрали Н.И. Лапина, и были избраны вице-президенты, человек шесть, среди них В.И. Добреньков, О.И. Шкаратан и я в том числе. Был такой порядок – каждый год перевыборы, и РОС как организация обязался проводить ежегодную конференцию. И мы практически начали воссоздаваться. В Питере на какой-то очередной конференции провели перерегистрацию членов, их оказалось 200 с небольшим человек. Т.е. мы ухнули с семи с лишним тысяч человек до 200… Стали потихоньку подниматься. Прежде всего, это продолжение работы по проведению ежегодных конференций. На каждой из них выбирали президентов, были А.К. Зайцев, В.С. Дудченко, потом избрали В.А. Ядова. Практически единственное, что они делали, – проводили одну конференцию в год и все. В 1997 г. была очередная конференция, которую проводили в МГИМО, на пленарном заседании выступали с докладами М.К. Горшков, Б.А. Грушин. Никакой подготовительной работы по выборам не велось, просто В.А. Ядов предложил мою кандидатуру, а Б.А. Грушин поддержал, сказав, что нам нужен человек активный, с позицией… Поскольку у меня статуса было достаточно, нам выделили две комнаты в Институте социологии. А до этого РОС несколько лет жил на территории соцфака МГУ. Ученым секретарем – единственная тогда штатная должность – была Л.Н. Цой, и она проводила работу по перерегистрации РОС в 1997 г. РОС первоначально был зарегистрирован в Минюсте, затем мы официально зарегистрировались и в Академия наук как академическое общество. И через несколько месяцев мы зарегистрировали РОС и как самостоятельную организацию уже в Минюсте РФ. Тем не менее Президиум Академии наук принял решение о научно-методическом руководстве со стороны Президиума РАН общественными организациям, в том числе РОС, со стороны Отделения общественных наук Президиума РАН.

Первый Всероссийский конгресс мы провели в сентябре 2000 г. в Санкт-Петербурге, там принимал участие президент МСА А. Мартинелли, профессор Миланского университета, я его лично знал и пригласил участвовать. Все прилично прошло, надо сказать.

<strong>И.П.</strong> <strong>Да, этот конгресс запомнился многим, мне в том числе, как крупное, интересное мероприятие.</strong>

<strong>В.М.</strong> И там, если помните, выступал с приветствием от Президиума РАН на пленарном заседании В.И. Иванов. Я отчитывался на конгрессе, меня снова переизбрали. Тогда ИК было меньше десятка. Но пришли все, кто был заинтересован. Тогда же сложился принцип, который действует до сих пор – в конгрессах РОС могут принимать участие все желающие, но если они не состоят в РОС, то не принимают участие в голосовании. Тогда это получилось незапланированно, но вошло в жизнь РОС. И с того времени членство РОС стало расти. И потом процесс пошел таким образом, что в год конгресса каждый раз у нас был солидный прием – я помню, до 500 человек мы принимали. Вот когда был IV конгресс в Уфе (2012), мы приняли более 500 человек. Люди хотели участвовать. И мы приняли решение проводить конгрессы раз в четыре года и там проводить перевыборы, чтобы дать людям работать в течение четырех лет. А потом получилась такая ситуация, что меня каждый раз переизбирали президентом РОС. Причем никто не прилагал никаких специальных усилий – просто так привычно стало. Людей новых мы всегда привлекали. У нас и на последнем конгрессе в 2021 г., например, 25% членов президиума сменилось. Вот так и пошло. Ну наладилось что-то, надо сказать. Снова стали возникать отделения – сейчас у нас почти 80 региональных отделений. Практически везде есть, хотя бы формально. Какие-то работают активно, какие-то менее активны, но работают. А есть и «спящие», к сожалению.

<strong>И.П. Там нет достаточно активных людей?</strong>

<strong>В.М. </strong>Они вроде и есть, и изъявляют желание участвовать, но потом «пропадают». Вот Южно-Сахалинское отделение: они прислали протокол, что создали отделение, а потом тишина. Они ответили на наши запросы, что у них перестали готовить социологов, несколько человек уехали на материк.

<strong>И.П. Все зависит от условий.</strong>

<strong>В.М</strong>. Конечно. Пока в университете готовят социологов, есть кафедра, то по крайней мере это стабильность какая-то. А когда социологию исключили из списка обязательных дисциплин для студентов вузов любого профиля… Несколько лет мы быстро росли, отделений много было и факультетов много было. Наладилась издательская работа. Был лавинообразный рост мероприятий. Был период, когда одну конференцию в год проводили, и люди еле находили средства, чтобы приехать, и мы с трудом находили деньги, чтобы издать материалы. А потом – у нас уже пять конференций в год, а далее уже и счет потеряли. Сейчас конференции сплошным потоком по регионам. Они сами проводят конференции, но, правда, пишут, что это от Российского общества социологов, поскольку региональные отделения РОС проявляют активность.

<strong>И.П. Почему?</strong>

<strong>В.М.</strong> Прежде всего потому, что они не являются самостоятельными юридическими лицами. У нас по уставу не возбраняется иметь самостоятельные региональные отделения как юридические лица. Но ни одного такого отделения сейчас нет. Это нерентабельно с финансовой точки зрения – надо содержать главного бухгалтера, иметь постоянный источник дохода, платить налоги. А если бы отделения были юридическими лицами, они могли бы писать, что конференцию проводят они, а не РОС. В конце концов, это момент самостоятельности, уважения. Для региональных социологов это важно, потому что это федеральный уровень. Таким образом они себя позиционируют как сильную сторону в своих условиях, внутри своей организации. Я это понимаю. Когда я был в Кирове и вступил в Советскую социологическую ассоциацию в 1966 или 1967 г. еще в аспирантуре в Москве, это было важно для меня. И для рекомендаций, и корочки очень симпатичные, под кожу… Это было очень здорово. И сейчас это тоже работает, потому что региональные власти видят, кто функционирует на их уровне. И социологи у них активно себя проявляют.

Сейчас мы доросли до уровня около 5000 индивидуальных членов. Правда, иногда мы выскакиваем за эту цифру за счет студентов, но когда они заканчивают учиться – многие исчезают, и сразу количество членов РОС опять опускается. Но все равно это очень прилично, в мире мы вторые–третьи. Мы соревновались по количеству индивидуальных членов с Индией, которая по населению, как известно, превосходит Россию. РОС – национальная социологическая ассоциация – такой статус у нас и в Международной ассоциации, и в Европейской. А вся Европейская социологическая ассоциация сейчас включает около 3000 тыс. человек. Мы там гигантами выглядим. Поэтому странно, когда прибалтийские национальные ассоциации, которые даже взносы не платят, потому что они слишком маленькие, и их содержат те, кто взносы платят, хотят нас исключить.

<em> </em>Таким образом, появилась какая-то система в работе. Структура РОС строилась по формату МСА и состоит из региональных отделений (территориальные компоненты) и ИК (отраслевые, содержательные компоненты). Так и РОС работает². Люди уже привыкли к этому. Стабильность появилась, появился хороший актив. И все вопросы мы всегда решаем коллективно. В последнее время в этом плане помогает то, что есть возможности связываться онлайн. Рассылка идет, люди реагируют. В конце концов, вырабатывается общая позиция.

<strong>И.П. Как бы Вы охарактеризовали Вашу организаторскую работу? Кем Вам чаще приходится быть: дирижером сложно организованного оркестра или Вы больше опираетесь на инициативу активных участников РОС?</strong>

<strong>В.М.</strong> Сначала, конечно, на меня очень многое валилось. Ответственность вся ложилась на президента. Но я потихоньку делегировал свои полномочия. Вот уже второй созыв И.А. Сосунова очень активно работает как вице-президент по региональным отделениям. Я уже через нее работаю. Не нужен такой постоянный контроль. Люди стали свои обязанности выполнять. Или Н.В. Дулина, молодой наш вице-президент по исследованиям и публикациям, двум серьезным направлениям. Они великолепно сорганизовались и провели исследование в этом году, в тяжелое время пандемии и СВО, по теме преемственности, сохранении традиций в сфере культуры среди студентов. Мы опросили 12 тыс. студентов, причем не только России, но и Беларуси, Киргизии, Казахстана, и даже Узбекистана – те, которые у нас учатся, они тоже захотели отвечать. Это инициативное исследование, мы же провели конгресс по теме <strong>«</strong><strong>Социология и общество: традиции и инновации в социальном развитии регионов</strong><strong>»</strong>, в этом же плане решили провести и исследование. Это тоже то новое, что появилось начиная с конгресса в Екатеринбурге в 2016 г., который был посвящен проблемам социального неравенства и социальной справедливости. В тот раз и исследование мы провели по этой же проблематике, хорошие публикации сделали, выпустили монографию. Это уже стало нашей традицией: конгресс раз в четыре года, и каждый год мы проводим исследования, в том числе в рамках ИК по своей проблематике. К V конгрессу РОС было исследование, посвященное 75-летию Победы, информацию запросила Госдума, нас наградили благодарностями, а мы наградили участников своими грамотами.

Важно, что это работа проводится через университеты. И у них уже есть позитивный опыт сотрудничества с РОС. Причем исследования, которые потом звучат: были публикации в центральных журналах, в том числе и в СоцИсе. В те университеты, которые принимали участие в опросах, мы присылаем благодарственные письма. Мы приучаем их таким образом к тому, что РОС – это действующая организация, с которой можно сотрудничать. Но и университеты тоже нарабатывают авторитет, участвуя во всероссийском исследовании. А в этом году некоторые отделения отработали просто великолепно. Например, Чеченское отделение – на 3-м месте по количеству опрошенных. Ставропольский педагогический университет опросил более 600 студентов – практически самостоятельное исследование.

<strong>И.П. Какие из региональных отделений РОС наиболее активные? Кого Вы могли бы выделить? </strong><strong>Есть ли устоявшаяся специфика в их деятельности? </strong>

<strong>В.М</strong>. Все знают, что у нас Уральское отделение хорошо работает, и в плане мероприятии, и проведения исследований, среди организаторов – Ю.Р. Вишневский, Г.Е. Зборовский, сейчас М.В. Певная. Пермское отделение отлично работает, растет численно, Орловское отделение, которое в основном они базируются в Среднерусском институте РАНХиГС. Есть традиционные базовые отделения, такие как Новосибирское отделение, в Санкт-Петербурге был длительный период, когда в качестве нашего Северо-Западного отделения работала ассоциация – Социологическое общество им. М.М. Ковалевского, оно базируется в университете, а затем СПАС – в Европейском университете, а точнее уже в нашем Социологическом институте ФНИСЦ РАН. Это не значит, что мы ими руководим. От них избирается вице-президент РОС со стороны Санкт-Петербурга. Уже второй срок А.В. Дука избирается, он и СПАС представляет, и Социологический институт. Активно отделение в Уфе, Р.М. Валиахметов стал деканом социологического факультета в Башкирскаом университете, это расширило масштаб отделения. Тюмень сейчас с нами активно сотрудничает, благодаря в том числе конгрессу, который не удалось провести там, на месте, но провели по всей России онлайн в прошлом году.

<strong>И.П.</strong><em> </em><strong>Как Вы считаете, насколько перспективен новый формат проведения социолог</strong><strong>ических конгрессов, сочетающий онлайн и офлайн (как это было в прошлом году из-за пандемии </strong><strong>COVID</strong><strong>-19)? </strong>

<strong>В.М</strong>. Как и у любого явления, здесь есть свои минусы и плюсы. Но благодаря именно этой форме не потеряли тех людей – а это почти 900 человек, – которые зарегистрировались, прислали свои статьи на основе докладов и надеялись принять участие в заседаниях. И в конце концов, это все произошло. Эта форма дала мне возможность участвовать практически во всех заседаниях. Была проблема, например, с Владивостоком, но просто из-за временного графика. В целом, я очень доволен – чем труднее, тем интереснее на самом деле. Я же чувствовал – был очень тесный контакт, всегда! Люди активно были включены. Если раньше исследовательские комитеты должны были организовать людей для того, чтобы они подали заявки и приехали на конгресс, чтобы принять участие в заседании комитета, то теперь они должны были сами организовать это заседание. Ведь в обычных условиях мы, в оргкомитете конгресса, проводили эту работу – составляли программу, привязывали ее к аудиториям, временной график составляли. А здесь – они сами устанавливали дату, время, место, все технические детали – и это, конечно, было более глубоким включением в работу по организации этого большого мероприятия. Люди работали активно, и я очень благодарен. Ведь благодаря именно их активности это все удалось провести. И провести очень неплохо – и с точки зрения количества участвующих, и с точки зрения многоаспектности программы. Кстати, я заметил, что часть нашего актива тоже «гуляла» практически по всем мероприятиям конгресса, независимо от своих личных предпочтений в плане проблематики. Люди использовали эти новые возможности. Поэтому, я думаю, будущее за смешанной формой, сегмент онлайн не будет исчезать, но может трансформироваться. В этой ситуации он был основным, конечно. Ведь когда мы только начинали организацию конгресса и еще не было пандемии COVID-19, у нас два исследовательских комитета выясняли, не возражаем ли мы, если они будут проводить свои заседания у себя. Например, секция по социологии спорта. Это же Университет физической культуры, спорта и здоровья имени П.Ф. Лесгафта в Санкт-Петербурге, прекрасная база и у них много специалистов, и они просили разрешить нам проводить заседание ИК у себя, онлайн. И в их работе действительно был широкий круг участников. Я тоже принимал участие, мне было очень интересно, я хорошо знаю многих, дважды был на конференциях у них. А раньше база этого ИК была в Красноярском пединституте, где был очень активный организатор.

Надо просто использовать все возможности, любые. В этом плане общественные организации, в частности РОС, – очень свободны. Мы сами принимаем решение, сами выбираем наилучшие для нас способы общения, форматы исследовательской деятельности, межрегиональных мероприятий.

Например, во время нашего последнего Социологического конгресса появилась новая комиссия президиума РОС – по работе с молодыми социологами. Мы избрали вице-президента по этому направлению, это В.П. Засыпкин ректор Сургутского государственного педагогического университета. В помощь ему избрали Ю.В. Андрианову, зав. кафедрой социологии Тюменского госуниверситета. Это тоже была инициатива. Я знал, что такая работа в международной социологии есть. И формат проведения работы до конгресса – когда формируется молодежная группа и затем «рассыпается» по конгрессу, по различным комитетам и заседаниям – я взял из опыта международных социологических организаций. Например, в МСА комитет по образованию, который насчитывал большое количество индивидуальных членов, порядка 500, всегда проводил свои конкурсы, свои мероприятия с молодыми социологами во время мировых конгрессов. Ну а мы-то уже давно это делаем, и давно созревала необходимость выделить это специальное направление. И теперь оно организовано, и люди заинтересованы в этом. Эту работу возглавляет ректор, который непосредственно с молодежью работает и чувствует все эти проблемы. И зав. кафедрой большого университета тоже знает эти проблемы. А потом уже подключали молодых из регионов. Теперь это большая структура, в которой есть представители от регионов. И далее они сами должны решать, что им нужно.

<strong>И.П</strong>. <strong>Для них это платформа роста.</strong>

<strong>В.М.</strong> Да, это как молодежный парламент. Они обучаются здесь.

<strong>И.П. </strong><strong>Мы уже говорили с Вами о важности международной деятельности для развития </strong><strong>российской социологии</strong>³<strong>. Расскажите, пожалуйста, о наиболее ярких историях такого сотрудничества.</strong>

<strong>В.М</strong>. Было много различных форматов международного сотрудничества. Когда-то был очень интересный опыт сотрудничества с комитетом по методологическим, историческим, теоретическим проблемам социологии в МСА. Тогда в институте был большой отдел методологии, методики и техники социологических исследований под руководством В.Г. Андреенкова. Мы принимали западных социологов, проводили совместные мероприятия. Активным в советское время было сотрудничество с комитетом по социологии молодежи МСА. В то время почти во всех правлениях ИК МСА был наш представитель. Эта задача была «спущена сверху». Я пытался продолжать эту линию и в РОСе, но в какой-то степени мы потеряли свои позиции. Хотя и сегодня в некоторых комитетах они сохраняются, например в комитете по социологии науки и технологий, где руководитель Н.А. Ащеулова. В комитете по социологии образования мы всегда были активны. Совсем недавно в РУДН проводилось наше мероприятие с приглашением членов этого ИК. РОС был в числе организаторов. Комитет по социологии досуга также отличался активностью, еще с тех пор, когда в нем активное участие принимал В.Д. Патрушев.

Мы довольно часто предлагали провести у нас международные социологические мероприятия – конференции ЕСА, Форумы МСА. Например, социологический конгресс МСА в 2026 г. На 2022 г. предложили провести конференцию Европейской социологической Ассоциации в Казани. Но мероприятие было также перенесено из-за СВО.

К сожалению, сорвалось интересное мероприятие, которым я занимался с ноября прошлого года. Ко мне обратился президент МСА профессор Сари Ханафи⁴ – он, кстати, выступал на пленарном заседании последнего конгресса РОС. Такие выступления уже традиция, ведь зарубежные коллеги понимают, что в России большая социологическая аудитория. Сари Ханафи обратился с просьбой организовать заседание исполкома МСА в одном из российских университетов. Мы пришли к соглашению о проведении такого мероприятия на базе Финансового университета при Правительстве РФ. Заседание было назначено на 10 апреля. К сожалению, оно было отменено – как аккуратно было сказано в письме Сари, в связи с изменившейся ситуацией.

<strong>И.П. В этой связи каким Вы видите изменение наших международных связей с зарубеж</strong><strong>ными социологами? Каковы их перспективы в изменившейся обстановке</strong>?

<strong>В.М.</strong> На уровне отдельных ученых у нас ничего не изменяется и не переформатируется. Люди сотрудничают, взаимодействуют друг с другом. Польские, прибалтийские, немецкие, французские, финские социологи принимают участие в наших конференциях, онлайн – я имею в виду конференции в Тюмени, Белгороде, где проходит традиционная уже конференция Белгородского отделения РОС. Личные контакты сохраняются, нормальные социологи свои контакты не прерывают. Проблема в институциональных контактах – международные ассоциации приостановили контакты с нами в этом плане. В ЕСА велась дискуссия об отказе РОС в членстве. Но они же не политики, они социологи в основном. И они отказали в обращении прибалтийских и польской национальных ассоциаций на том основании, что в уставе нет такой опции об исключении коллективного члена, если он регулярно платит взносы. Это было не так давно, несколько дискуссий было, и я принимал участие в них⁵. Они все время требовали, чтобы я ответил за все. Мы написали наше официальное письмо, где мы постарались разъяснить нашу позицию. Мы занимались этим вопросом с Е.Н. Даниловой, вице-президентом по международным делам РОС. Обращение Международной ассоциации есть на нашем сайте, она определила свою позицию еще раньше, выразив надежду когда-нибудь вернуться к нашему сотрудничеству. Т.е. мягко приостановила вроде бы, на самом деле.

<strong>И.П.</strong> <strong>А другие направления международного сотрудничества, </strong><strong>например</strong><strong> с социологами Китая, которое у нас было особенно </strong><strong>активным в последние годы?</strong>

<strong>В.А</strong>. С Китаем никаких проблем нет. У нас же есть объединение национальных социологических ассоциаций стран БРИКС. Открывалось оно в Пекине, когда там праздновался юбилей Института социологии при Академии социальных наук Китая. Я приезжал от России, и мы там основали эту организацию. После этого на каждом международном конгрессе мы проводили свое заседание. В последний раз это было в Канаде, в Торонто в 2018 г., мы проводили совместные секции заседания с ИК стран БРИКС. В Йокогаме в Японии была большая сессия, я там председательствовал. Сейчас продолжается работа по выпуску материалов одного из заседаний, которое проходило в ЮАР. Этот формат работает хорошо. Сейчас возможно его активизировать и, может быть, уже проводить свои всемирные мероприятия в рамках этой структуры стран БРИКС. Так что это такой альтернативный вариант в развитии международных связей. Но пока еще нас не исключают из других международных организаций, и мы не уходим, ждем развития событий, но принципы свои мы храним – принципы открытости и четкой традиции: научное сотрудничество – это не политическое сотрудничество, тут совсем другие цели, задачи и принципы. И не надо это смешивать и политизировать. Наша позиция довольно спокойная. С другой стороны, если будет какой-то нажим, мы просто уйдем и усилим сотрудничество с другим нашим объединением, будем проводить свои мероприятия в его рамках – там, где больше взаимопонимания.

<strong>И.П.</strong><em><strong> </strong></em><strong>Какое место занимают в деятельности РОС этические проблемы сообщества? Этический коде</strong><strong>кс принят в окончательной редакции в этом году, как он работает? </strong>

<strong>В.М.</strong> Эта работа проводилась давно, в этом году решили наконец формально утвердить этический кодекс. Он был вывешен у нас на сайте, его обсуждали. По нему работают. Просто не было принято заключительного решения. Теперь это документ, обязательный для исполнения: вступаешь в РОС, значит, должен следовать этому этическому кодексу.

<strong>И.П. Участвует ли РОС в разрешении ситуаций этического характера? Какие проблемы могут возникнуть, каковы стратегии</strong><strong> РОС по их разрешению? </strong>

<strong>В.А.</strong> У нас было немного обращений по этому поводу, и они не были масштабными. Звонкое дело были связано с увольнением И.В. Грошева с работы из-за профессионального конфликта – он провел опрос, причем по методике, разработанной внутри самого ведомства, и результаты исследования не понравились руководству его организации. Мы его защищали. Мы защищали нашего партнера из Ставрополя – ему начали вменять разжигание межнациональной розни после того, как он всего лишь процитировал в отчете выдержки из ответов респондентов, а их сочли оскорбительными. И РОС его отстаивал, наряду с другими организациями. Отстояли – не удалось его убрать с работы, признали, что его вины нет в предоставлении анализа исследования. Если мы не будем предоставлять эти данные, что мы тогда будем знать о народе, о социальных проблемах? Были и другие обращения. Не во всех случаях мы принимаем активное участие – мы не суд. В этическом кодексе главная идея в том, как проводятся сами исследования, необходимость соблюдения какие-то правил, методики проведения исследований. Ведь появился социологический бизнес. И с точки зрения профессиональных социологов, это далеко не всегда чистая социологическая сфера деятельности. Возникали споры между исследовательскими структурами в регионах. Они конкурируют между собой, пытаются строить отношения таким образом, чтобы не давать жить конкурентам. Люди, вместо того чтобы объединяться и помогать друг другу решать общие задачи, дерутся друг с другом, мешают друг другу и общему делу.

<strong>И.П. Ваш</strong><strong>е участие действительно бывает весомым в подобных спорах, и побеждает та сторона, которую Вы отстаиваете? Бывает ли достаточно авторитета РОС? </strong>

<strong>В.М. </strong>Конечно. Мы общественная организация, причем научная. Авторитет имеет значение. Ведь у нас есть широкие возможности провести экспертизу. И люди прекрасно это делают, они понимают значение этой работы. Например, есть законы, правила, как оценивать деятельность местных органов управления, в том числе через проведение социологических исследований. На это выделяются деньги. И часто вместо того, чтобы обращаться к профессиональным социологам, проводят тендеры. В результате эти работы поручаются абсолютным непрофессионалам. Они и документ толком создать не могут. Заказчик часто бывает не удовлетворен, и исполнители бывают обижены на заказчика. И те и другие начинают жаловаться. Иногда эти тяжбы выходят на более высокий уровень, не только на региональный. И иногда мы выступаем в качестве экспертов и арбитров. Потому что и для той, и для другой стороны мы являемся авторитетной организацией.

<strong>И.П. Какие проблемы Вы считаете сейчас наиболее важными в Вашей работе по организации социологического сообщества? Каковы его перспективы?</strong>

<strong>В.М.</strong> Самая важная проблема социологического сообщества России — это постоянное уменьшение социологических учебных программ в системе высшего профессионального образования, отказ от активного формирования сознательных членов общества. Необходимо возвращать социологию в число обязательных учебных дисциплин для всех профилей обучения. Такие социальные институты, как образование, здравоохранение, наука, культура, цель и функция которых развитие личности и общества, а не получение прибыли, должны быть декоммерциализированы, а профессиональные группы, обеспечивающие работу этих социальных институтов, должны получать идентичную заработную плату, независимо от региона.

<strong>И.П. Что в связи с этим вы планируете в работе РОС? </strong>

<strong>В.М.</strong> Мы уже несколько лет своими силами ведем мониторинг состояния российского образования, обучения в вузах. В него включены региональные отделения, через людей, которые работают в университетах, мы запрашиваем по нашей форме информацию, которую затем анализируем. Есть также официальная статистика, которая отслеживает динамику количества обучающихся по социологии, наличия социологических циклов, курсов в рамках учебных дисциплин в вузе. Перспектива пока плохая, присутствие социологии в вузах постоянно уменьшается. Недавно мы потеряли еще одну точку, где готовили социологов, – В Южно-Сахалинске. А теперь и в Магадане закрыли целевое обучение социологов. Пока неизвестна позиция Министерства науки и образования в этом плане. Точнее, оно сохраняет старую позицию: социология – непрофильная дисциплина и не является обязательной во всех университетах. А для нас это, конечно, смерть, социологическое направление будет сокращаться и само собой усохнет. Потому что держаться только на ограниченной подготовке студентов социологических специальностей неэффективно, прием на них невелик. К тому же не все работодатели понимают важности и ценности такого образования для любого вида социальной деятельности. И профессиональной деятельности, которая в широком плане тоже является социальной. Для общества же все это, для людей. Это главная проблема. Ну и внутренние проблемы – отсутствие взаимопонимания, мелкая конкуренция, местная вражда технических и классических университетов, к сожалению.

<strong>И.П. Какие пути влияния на разрешение этих п</strong><strong>роблем Вы видите?</strong>

<strong>В.М.</strong> Через организацию совместных мероприятий, соучастие в каких-то делах. Мы пытаемся всех объединить, в том числе через попытки объединить в наших проектах, о которых я говорил. Региональные проекты стали сейчас появляться более активно. Появилась линия на исследование такого процесса, как реализация всероссийских проектов в разных сферах – в образовании, культуре, науке. Я надеюсь, что социологи поднимут значение социологии в обществе через социологическое образование широких слоёв людей и, особенно, лиц, принимающих решения.

<strong>И.П. Когда есть свободное время, что является для Вас любимым делом «для души»?</strong>

<strong>В.М. </strong>Для души читаю, слушаю хорошую музыку – классику и классический джаз, прогулки и просмотр спортивных трансляций.

<strong>И.П. Что бы Вы х</strong><strong>отели сказать в заключение нашей беседы? </strong>

<strong>В.М. </strong>Я хотел бы сказать, что социология стала для меня жизнью, полной событий, встреч с интересными людьми, участия в значимых для страны, науки и меня делах. Я увидел мир во всём его многообразии, научился понимать других, быть терпимым к различным взглядам и поступкам, понимать мотивы поведения людей. Моя жизнь оказалась включённой в процесс институционализации социологии, от отдела в Институте философии АН СССР, затем единственного Института до сотен исследовательских центров и кафедр, от нескольких десятков энтузиастов, не имеющих специального социологического образования, до многотысячной профессиональной группы, которая оказывает существенное влияние на развитие общества.