Везде
Среднеазиатские и китайские мигранты в ракурсе общественного мнения: уральские и сибирские кейсы
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Среднеазиатские и китайские мигранты в ракурсе общественного мнения: уральские и сибирские кейсы
Аннотация
Код статьи
S013216250016149-6-1
DOI
10.31857/S013216250016149-6
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Авдашкин Андрей Александрович 
Должность: Старший научный сотрудник
Аффилиация: Южно-Уральский государственный университет (национальный исследовательский университет)
Адрес: Челябинск, пр. Ленина 76
Выпуск
Номер 8
Страницы
47-58
Аннотация

В условиях растущей убыли населения, в особенности в регионах азиатской части РФ, и дефицита рабочей силы актуальность приобретают оценки миграции в оптике общественного мнения. На материалах опросов жителей Челябинской, Свердловской, Омской, Новосибирской областей и Красноярского края, прошедших в сентябре-ноябре 2020 г., показаны траектории трансграничной мобильности, выявлены симпатии и антипатии в отношении мигрантских групп, охарактеризовано влияние миграции на локальные сообщества. Распространенность безразлично-негативных установок в отношении миграции демонстрирует рост запросов на решение проблем в отношениях мигрантского и не мигрантского населения. Это является индикатором скрытой социальной напряженности. Отрицательное отношение к выходцам из КНР и Средней Азии вызвано их низкой интегрированностью в местные сообщества, проявлениями стереотипов, а так же спецификой опыта коммуникаций. Создание условий для повседневных взаимодействий на основе разнообразных социальных и культурных ресурсов представленных территорий позволит понизить уровень недоверия и тревожности в ситуации контакта с «другим».

Ключевые слова
миграция, общественное мнение, китайцы, ксенофобия, среднеазиатская миграция, азиатская часть России
Источник финансирования
Статья подготовлена в рамках программы «Этнокультурное многообразие российского общества и укрепление общероссийской идентичности» 2020–2022 гг. при поддержке Минобрнауки России.
Классификатор
Получено
03.08.2021
Дата публикации
26.09.2022
Всего подписок
3
Всего просмотров
19
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
1 Постановка проблемы и источниковая база. Пандемия COVID-19 и связанные с ней ограничения нанесли ощутимый удар по уровню жизни населения, снизилась мобильность и актуализировались фобии «другого»1. Еще в 2018 г. опросы общественного мнения фиксировали рост мигрантофобии. Основной ее фокус сосредоточился на выходцах из азиатских стран2. Между тем ведущими поставщиками рабочей силы на российский рынок труда в последние два десятилетия являются Узбекистан и Таджикистан3. На фоне кризисов, вызванных пандемией, обострилась потребность российской экономики в рабочей силе, а убыль населения в 2020 г. показала рекордные значения в 500 тыс. чел4. Положение осложняется крайне неравномерным распределением населения по территории РФ. Азиатская часть России занимает 13 млн. 133 тыс. кв. км, что составляет 77% всей площади страны, а население 37,8 млн. человек, т.е. не более четверти и продолжает сокращаться5 [Зиверт, Захаров, Клингхольц, 2011; Рыбаковский, Савинков, Кожевникова, 2018; Смирнова, 2020]. Учитывая стратегическое значение этих территорий, возрастает потребность в оценке конфликтного потенциала взаимодействия мигрантов и принимающей стороны (подробнее см.: [Октябрьская, Соболева, Антропов, 2015; Бритвина, Могильчак, 2018; Бритвина, Могильчак, Савчук, 2018; Avdeeva, 2018]). Особенно это касается регионов, центрами которых являются миллионники (Челябинск, Екатеринбург, Омск, Новосибирск и Красноярск)6. В представленной статье мы определим траектории трансграничной мобильности, выявим симпатии и антипатии населения в отношении мигрантских групп и обсудим оценки влияния миграции на региональные сообщества Урала и Сибири. Источниковую базу составили материалы опросов населения Омской, Новосибирской, Свердловской, Челябинской областей и Красноярского края, прошедшие в сентябре-ноябре 2020 г. в рамках реализации проекта «Этнодемографические процессы в Азиатской России: современная ситуация, прогнозы и риски». Среди массива данных нас интересовало отношение к миграции из Средней Азии и Китая. Задействовано 2 тыс. респондентов (в каждой области по 400), гендерное соотношение 46% мужчин, 56% женщин, в возрасте от 18 до 81 года. Выборка репрезентативная, соответствует социально-демографическим характеристикам взрослого населения данных регионов, обеспечена погрешность не более 5%. Международная миграция: «за» и «против». Реакция защиты «своего» пространства, выраженная в установке не пускать «чужих», достаточно равномерно представлена во всех регионах (от 42,5% в Омской области и до 51,5% в Новосибирской) (см. табл. 1). На наш взгляд, здесь выделяются «противники», стабильные «благожелатели», «конъюнктурщики», чье мнение колеблется и «равнодушные» [Бритвина, Могильчак, 2018]. Соотношение определяет позиция последних. Создание условий для регулярных и продолжительных взаимодействий разных групп мигрантского и немигрантского населения на основе разнообразных ресурсов соответствующей территории позволит ослабить негативные стереотипы и понизить уровень тревожности в ситуации контакта с «другим». За полученными данными кроется, в том числе и запрос на системное регулирование социально-демографических процессов. В условиях оттока населения и естественной убыли в большинстве регионов Урала и Сибири пристальное внимание приковано к трансграничным миграциям. Положительная динамика наблюдается только в Новосибирской области. В последние годы это основная точка притяжения внутрироссийских и международных мигрантов на просторах Сибири (в 2019 г. общий прирост 4,7 тыс.)7. Остальные регионы теряют население8.
1. Более подробно см.: Неудобные гости. Коронавирус может вызвать в России рост преступности среди мигрантов // Российская газета. 07.06.2020 URL: >>>> (дата обращения: 19.06.2021); Медведев: ситуация с застрявшими в России мигрантами может привести к росту преступности // Коммерсантъ. 09.11.2020. URL: >>>> (дата обращения: 19.06.2021)

2. Представители Республики Беларусь (25%), Украины (21%), Германии (16%) и Казахстан (15%) находятся на первых строчках в «народном» рейтинге для въезда в Россию. В антирейтинге оказались представители таких стран, как Таджикистан (15%), Узбекистан (14%), Украина (13%), США (11%), Китай (9%). См.: Иммиграция в Россию: благо или вред? // ВЦИОМ. 19.12.2018. URL: >>>> (дата обращения: 19.06.2021)

3. См.: Щербакова Е.М. Больше всего иностранных работников в России из Узбекистана и Таджикистана // Демоскоп Weekly. 2021. № 901-902. URL: >>>> (дата обращения: 19.06.2021)

4. Население РФ впервые за 15 лет сократилось более чем на 0,5 млн // Интерфакс. 28.01.2021. URL: >>>> (дата обращения: 19.06.2021); Кремль заявил о нехватке мигрантов для «реализации амбициозных планов» // Коммерсантъ. 08.04.2021. URL: >>>> (дата обращения: 19.06.2021); Хуснуллин: ситуация с мигрантами в стройке становится катастрофической // РИА Новости. 03.06.2021. URL: >>>> (дата обращения: 19.06.2021)

5. По оценкам Росстата на 1 января 2020 г. Щербакова Е. Население Азиатской России сокращается особенно быстро // Демоскоп Weekly. 2002. № 87-88. URL: >>>> (дата обращения: 19.06.2021); Вишневский А.Г., Андреев Е.М., Щербакова Е.М. Несоответствие численности населения и размера территории // Демоскоп Weekly. 2017. № 749-750. >>>> (дата обращения: 19.06.2021)

6. Челябинск вошел в тройку городов России, где хуже всего относятся к мигрантам // Коммерсантъ. 02.09.2020. URL: >>>> (дата обращения: 19.06.2021); Четверть жителей УрФО негативно относятся к мигрантам. Это худший показатель в стране // Коммерсантъ. 09.06.2021. URL: >>>> (дата обращения: 19.06.2021); Жители регионов УрФО стали хуже относиться к мигрантам // Коммерсантъ. 10.06.2021. URL: >>>> (дата обращения: 19.06.2021)

7. Новосибирская область показала наибольший миграционный прирост в Сибири // РБК. 02.05.2020. URL: >>>> (дата обращения:19.06.2021); Маленькая Москва: Новосибирск обогнал все сибирские города по числу мигрантов // NGS.ru. 06.06.2019. URL: >>>> (дата обращения:19.06.2021); Город мигрантов: как приезжие влияют на Новосибирск? // РБК. 02.05.2019. URL: >>>> (дата обращения:19.06.2021); Все к нам: Новосибирск лидирует в Сибири по числу мигрантов // 09.12.2019. Новосибирские новости. URL: >>>> (дата обращения:19.06.2021)

8. По данным Росстата в 2019 г. население Челябинской области сократилось на 9,3 тыс. человек, Свердловской на 5 тыс., Омскойна 17,5 тыс., Красноярского края на 7,7 тыс. В Челябинской и Свердловской областях естественная убыль превышает миграционный прирост, в Омской области и Красноярском крае это произошло за счет убыли и миграционного оттока. В Новосибирской области миграционный прирост превышает естественную убыль.
2 Таблица 1
3 Надо ли ограничить приезд иностранцев в Россию (в %)9?
9. Здесь и далее: ЧО – Челябинская область, СО – Свердловская область, ОО – Омская область, НО – Новосибирская область, КК – Красноярский край
4
ЧО СО ОО НО КК
Нет 36 29,5 25 24 27
Да 48,5 42,5 47,5 51,5 47,5
Затрудняюсь ответить 15,5 28 27,5 24,5 25,5
5 Траектории международных миграций. Отражение географии стран исхода в оптике общественного мнения, его чувствительность к факту присутствия той или иной группы влияют на риски восприятия миграции. В оценках траекторий и «заметности» участников трансграничной мобильности игнорируются возвратные миграции, влияние экономических спадов на динамику трудовой миграции, развитие практик возвращения «домой» и др (см. подробнее: [Абашин, 2017]). В каждом российском регионе преобладают выходцы из той или иной страны. Москва и Красноярск обозначается экспертами как города с высоким удельным весом кыргызов, Санкт-Петербург – узбеков, Свердловская область – таджиков и китайцев и др10 [Варшавер, Рочева, Иванова, Ермакова, 2020]. По данным Росстата и результатам обследования труда мигрантов в 2019 г. на Урале и в Сибири представлены в основном казахстанцы. Выходцы из Таджикистана и Узбекистана являются второй по численности группой мигрантов в восточных регионах России (см. табл. 2 и 3). Удельный вес кыргызстанцев незначителен на Урале (6,9%), но повышается в Сибири (9,97%) [Межэтнические отношения и миграционная ситуация, 2020, 139].
10. Гетто нет: Этнограф Андрей Якимов — про узбекский Петербург // The Village. 15.01.2016. URL: >>>> (дата обращения: 19.06.2021); Мы – искренние сибиряки // Наш Красноярский край. 06.11.2014. URL: >>>> (дата обращения: 19.06.2021); Красноярск стал популярнее у киргизов и таджиков // Newslab.ru. 28.03.2017. URL: >>>> (дата обращения: 19.06.2021); «Китай нам как родной!» – где в Екатеринбурге найти типичный уголок Поднебесной // Новый день. 07.07.2015. URL: >>>> (дата обращения: 19.06.2021); «Такой вот Киргиз-таун»Почему гастарбайтеры создают в Москве параллельный город // Lenta.ru. 18.05.2015. URL: >>>> (дата обращения: 19.06.2021)
6 Таблица 2
7 Миграция населения субъектов РФ со странами СНГ в 2019 г11.
11. Бюллетень «Численность и миграция населения Российской Федерации в 2019 году» // Федеральная служба государственной статистики. URL: >>>> (дата обращения: 19.06.2021). Приб. – прибывшие, уб. – убывшие, прир. – прирост.
8
Азербайджан Армения Беларусь Казахстан Киргизия Таджикистан Узбекистан Украина
ЧО
приб. 432 1188 90 7438 1055 2687 841 709
уб. 183 369 55 3970 345 1271 499 899
прир. 249 819 35 3468 710 1416 342 -190
СО
приб. 1036 1238 136 3490 2475 6245 1459 1522
уб. 297 293 43 1110 644 1094 478 1102
прир. 739 945 93 2380 1831 5151 981 420
ОО
приб. 206 173 38 5159 195 274 273 219
уб. 154 242 22 5758 190 178 215 380
прир. 52 -69 16 -599 5 96 58 -161
НО
приб. 424 489 34 8820 1489 3682 1042 932
уб. 222 223 30 4625 727 2272 809 711
прир. 202 266 4 4195 762 1410 233 221
КК
приб. 1649 1124 106 1460 3244 4421 765 1542
уб. 1091 891 175 1525 3248 3276 678 1300
прир. 558 233 -69 -65 -4 1145 87 242
9 Таблица 3
10 Международные мигранты в возрасте 15 лет и старше, обычно проживающие на территории Челябинской, Свердловской, Омской, Новосибирской областей и Красноярского края по стране происхождения (в тыс. чел., по данным выборочного обследования труда мигрантов в 2019 г.)12
12. Федеральная служба государственной статистики. Выборочное наблюдение труда мигрантов 2019. URL: >>>> (дата обращения: 19.06.2021). Для Федеральных округов и регионов указан удельный вес в % от общего числа международных мигрантов. Международные мигранты – это та часть постоянного населения, которая когда-либо меняла страну обычного проживания. Применительно к России – лица, приехавшие на постоянное место жительства после 1992 г. Для государств Средней Азии указан удельный вес в %, не вошли в таблицу Туркмения, государства Закавказья, Украина и Беларусь.
11
Всего международных мигрантов Страны СНГ Страны дальнего зарубежья Казахстан Кыргызстан Таджикистан Узбекистан
УФО 443,4 427,1 16,3 127,6 (28,7%) 30,9 (6,9%) 51,0 (11,5%) 46,7 (10,5%)
СО 130,2 126,9 3,4 22,5 (17,2%) 23,3 (17,9%) 27,8 (21,3%) 26,1 (20%)
ЧО 102,1 99,8 2,3 56,2 (55%) 3,0 (2,94%) 11,8 (11,5%) 5,0 (4,9%)
СФО 554,5 533,2 21,2 262,0 (47,2%) 55,3 (9,97%) 46,3 (8,3%) 57,8 (10,4%)
КК 74,0 70,6 3,4 20,0 (27%) 8,1 (10,95%) 4,4 (5,95%) 5,5 (7,4%)
НО 125,4 120,9 4,5 66,8 (53,2%) 6,9 (5,5%) 21,0 (16,7%) 10,7 (8,5%)
ОО 90,6 88,5 2,1 70,3 (77,5%) 3,2 (3,5%) 1,1 (1,2%) 7,0 (7,7%)
12 Несоответствие численности приезжих из КНР13 (весьма скромной в сравнении с выходцами из Средней Азии), распределению по регионам и «заметностью» для населения служит индикатором китаефобии, бытования стереотипа о многочисленности китайцев (Челябинск и Омск). В Челябинске сохранился «Китайский» рынок, но сегодня большую часть торговцев составляют среднеазиатские мигранты. Российско-казахстанский фронтир во многом определят миграционную ситуацию на Урале и в Сибири. С 1990-х гг. приграничные области РФ испытали масштабный приток русскоязычного населения из Северного Казахстана14, который продолжается до сих пор. В 2021 г. Челябинск вошел в топ-10 российских городов, привлекательных для квалифицированных мигрантов. В столице Южного Урала ищут работу обычно граждане Казахстана15. Будучи в большинстве русскими, мигранты из Казахстана не выделяются этнокультурной спецификой. В Челябинской и Омской областях казахстанцы, по мнению опрошенных, являются заметными участниками международных миграций (для 22% и 36%) (см. табл. 4). После граждан Казахстана в Челябинской и Свердловской областях преобладают выходцы из Таджикистана и Узбекистана. От четверти до примерно трети опрошенных указывали Таджикистан основным источником международных миграций за исключением респондентов из Омской области (10%). Там этот показатель соответствует облику международной миграции. Екатеринбург входит в число пяти российских городов, куда чаще всего следуют мигранты из этой страны16. В Челябинске есть места концентрации мигрантов, где представлены преимущественно таджики (окрестности «Китайского» и «Каширинского» рынков). В 2019 г. домохозяйства активно привлекали на работу иностранных трудовых мигрантов17. В основном таджикистанцев (15,5 тыс. – Челябинская область, 4,5 тыс. – Свердловская, 12,8 тыс. и в Красноярском крае). Мигранты из Узбекистана заметны в Свердловской (25%), Омской (22%) и Новосибирской (29%) области, что не противоречит их количественному распределению (см. табл. 4 и табл. 3). В дополнении к этому домохозяйства Новосибирской области привлекли наибольшее число узбекистанцев среди всех рассматриваемых регионов – 16,3 тыс. Четко полученные данные отразили присутствие кыргызстанцев. Прослеживается тренд на Сибирские регионы, где их удельный вес в целом выше, нежели на Урале. Кроме того, только в Красноярском крае зафиксировано привлечение домохозяйствами на работу граждан Кыргызстана (1,8 тыс.).
13. По данным Росстата из 1196 граждан КНР, прибывших в 2019 г. в регионы УФО, 1783 приехали в Свердловскую область. По СФО зафиксировано 3174 (1331 в Красноярский край, 1004 в Иркутскую область, в Новосибирскую 158, Омскую 20).

14. В нашем случае это Челябинская, Омская, Новосибирская области см.: Мкртчян Н. Этническая структура миграционных потоков из Центральной Азии в российское приграничье // Демоскоп Weekly. 2002. № 87 – 88. URL: >>>> (дата обращения: 19.06.2021). В нашем случае это Челябинская, Омская, Новосибирская области.

15. Челябинск вошел в топ-10 городов, привлекательных для мигрантов с профессией // Южноуральская панорама. 09.03.2021. URL: >>>> (дата обращения: 19.06.2021). В десятку лидеров рейтинга вошли Санкт-Петербург, Ростов-на-Дону, Краснодар, Новосибирск, Екатеринбург, Воронеж, Сочи и Красноярск.

16. Пять российских городов, которые чаще всего выбирают таджикские мигранты // Asia-Plus. 15.08.2020. URL: >>>> (дата обращения: 19.06.2021)

17. Иностранные трудовые мигранты – граждане других государств, которые в течение определенного периода находятся и выполняют оплачиваемую работу в России, но обычно проживают за ее пределами.
13 Таблица 4
14 Из каких стран приезжает больше всего мигрантов в Ваш регион (в %)18?
18. Указаны только основные государства исхода мигрантов, набравшие в оценках респондентов от 9%
15
Страны исхода мигрантов ЧО СО ОО НО КК
Китай 17 10 16 4 12
Таджикистан 25 33 10 27 28
Узбекистан 15 25 22 29 17
Казахстан 22 12 36 17 7
Кыргызстан 1,4 7 5 11 15
Азербайджан 12 9 6 6 13
Армения 9 4 5 7 7
16 Фокусировка этнофобий. По оценкам экспертов сегодня сложилась устойчивая «этническая иерархия» отношения к приезжим. Украинцев и белорусов воспринимают более благожелательно, чем выходцев с Кавказа или из стран Азии [Мукомель, 2017; Кузнецов, 2017; Bessudnov, 2016]. Отношение к большинству иноэтничных мигрантов носит устойчивый негативно-безразличный характер. Для большинства уральских и сибирских регионов, переживающих миграционную и естественную убыль, источником роста этнофобий служит тренд на сокращение численности «славянского» населения, скрытое или явное опасение стать «меньшинством» [Соловей, 2006; Kupiszewski, Kupiszewska, Brunarska, 2017].
17 Таблица 5
18 Как вы относитесь к мигрантам из следующих стран? 19(в %)
19. Здесь и далее: Пол. – Положительное, Нейтр. – Нейтральное, Отриц. – Отрицательное
19
Китай Таджикистан Узбекистан Казахстан Кыргызстан Азербайджан Армения Грузия Украина Белоруссия
ЧО
Пол. 14 9,5 10,5 28 9 13 15 15,5 22 32,5
Нейтр. 57 47,5 55 64 57 49 56,5 56 58,5 62
Отриц. 29 43 34 7,5 34 37 28,5 28,5 19,5 5,5
СО
Пол. 11 14 16,5 24 15,5 15,5 21 21 24,5 34
Нейтр. 70,5 58,5 62 65 61 64 67,5 67,5 67 63
Отриц. 18 27,5 21,5 11 23,5 20,5 11,5 11,5 8,5 3
ОО
Пол. 12 11 12 18 12,5 12 14 15,5 20 29,5
Нейтр. 56 52 52 59,5 55,5 59 62 61 66 65,5
Отриц. 32 37 35 22 32 28 24 23,5 14 5
НО
Пол. 19,5 9,5 12 27 11,5 13,5 19,5 16,5 27 34,5
Нейтр. 53,5 52 54 55 52 58 60 60,5 54 57,5
Отриц. 27 38 34 18 36,5 28,5 20,5 23 19 8
КК
Пол. 14,5 10,5 11 19,5 11 9 10 13,5 30,5 38
Нейтр. 63,5 62,5 61,5 66 62 59,5 68,5 64,5 60,5 57,5
Отриц. 22 27 27,5 14,5 27 31,5 21,5 22 9 4,5
20 Симпатии респондентов сосредоточены на мигрантах из Украины, Беларуси и Казахстана, а антипатии – на азиатах и кавказцах. Высокие нейтральные значения (от 49% до 70,5%) могут скрывать вполне определенные отрицательные установки (отчуждение, дегуманизация и т.д.). С точки зрения функционирования мнения группы как динамической системы наименее предсказуемо поведение настроенных нейтрально. Эта категория может при определенных условиях определять уровень напряженности и основные реальные последствия конфликтных ситуаций. Приезжие из Средней Азии слабо защищены от различных форм дискриминации, проживают изолированно от принимающей стороны, составляя группу мигрантов наименее интегрированных в общество [Эндрюшко, 2020]. Не без активного участия медиа распространились негативные стереотипы, у принимающей стороны укоренилась настороженная позиция и отстраненность [Нестерова, Суслова, 2017; Ивлева, Тавровский, 2019; Данилко, 2020]. Например, в Екатеринбурге в отношении таджиков зафиксирована наибольшая социальная дистанция населения по методике Богардуса [Бритвина, Могильчак, Савчук, 2018, 139]. В восприятии принимающей стороны среднеазиатская миграция и ее участники обезличены («все на одно лицо»), воспринимаются с помощью простых образов («таджик как собирательный образ») [Dyatlov, Dyatlova, 2020, 631; Мукомель, 2017, 34]. Даже в регионах, где кыргызстанцы представлены не значительно, интенсивность отрицательных установок к ним не отличается от восприятия более многочисленных узбекистанцев и таджикистанцев (Челябинская 34% и Омская область 32%) (см. табл. 5). В этих же регионах китаефобия выражена более рельефно (29% и 32% соответственно). В Челябинской области это может быть связано с деятельностью «китайских» теплиц, вызвавших волну возмущения общественности и серию тревожных публикаций в медиа (опасения китаизации уральского села, разорение аграриев и др.). Беспокойство жителей пригорода Омска в последние несколько лет вызвано строительством поселка для китайских рабочих20. Влияние «другого» на ситуацию в регионах Урала и Сибири. Реакция защиты «своего» пространства проявилась в оценках воздействия «другого» на социальные институты. Это показывает стремление сохранить определенный статус для большинства «своего» (русского или, в крайнем случае, не мигрантского) населения, остро ощущающего социальную незащищенность, малочисленность и неуверенность в будущем. Положительны оценки в сфере демографии, экономики и сельского хозяйства, остальные эффекты восприняты респондентами негативно (см. табл. 6).
20. Чайна-таун под Омском: разбираемся, почему соседство с рабочими из Поднебесной не нравится омичам // NGS55.ru. 27.03.2019. URL: >>>> (дата обращения: 24.06.2021); Городок для китайцев под Омском: полная история конфликта // Город 55. 14.12.2018. URL: >>>> (дата обращения: 24.06.2021); В городок в посёлке Омский начали заселяться рабочие из Китая // NGS55.ru. 03.06.2019. URL: >>>> (дата обращения: 24.06.2021)
21 Таблица 6
22 Как Вы считаете, какое влияние оказывают иностранные мигранты на ситуацию в регионе? (в %)
23
Экономика Политика Экология Демография Медицина Образование Цены Безработица Преступность Социальная инфраструктура Стоимость жилья Сельское хозяйство
ЧО
Пол. 42,5 5,5 4,5 46 7,5 5 12,5 15,5 5,5 7 6,5 21,5
Нейтр. 35 26,5 26,5 28 18 30 20,5 43,5 64,5 31,5 22,5 14,5
Отриц. 22,5 68 69 24,5 74 65 67 41 30 61,5 71 64
СО
Пол. 44,5 12 8,5 50 13,5 13 17,5 17 9,5 14,5 11,5 35
Нейтр. 34,5 38,5 53 36 35,5 44,5 37 63 66, 45 42,5 24
Отриц. 21 49,5 38,5 14 51 42,5 45,5 20 24,5 40,5 46 41
ОО
Пол. 23 6 3,5 29 7 11,5 9,5 7,5 6 8 6 19
Нейтр. 20 15 20 18,5 11 8,5 17,5 35 34,5 19 14,5 15
Отриц. 39 59,5 57 39,5 66 78 55 30,5 31 56,5 62 52
НО
Пол. 36,5 4,5 7 40,5 9,5 6,5 15,5 9,5 2,5 8 5 26
Нейтр. 41 35,5 51,5 34,5 35,5 39 41,5 74 78,5 48,5 40 22
Отриц. 22,5 60 41,5 25 55 54,5 43 16,5 19 43,5 55 52
КК
Пол. 23,5 4 3,5 36 4 9,5 12,5 7 3,5 6 4 23
Нейтр. 36 24,5 38 30 29,5 25,5 28 57,5 55,5 23,5 25,5 15,5
Отриц. 40,5 71,5 58,5 34 66,5 65 59,5 35,5 41 70,5 71,5 61,5
24 По мнению уральцев, миграция благотворно сказывается на демографической ситуации и экономике (42,5% и 46% в Челябинской, 44,5% и 50% в Свердловской). Позиция относительно последствий миграции для этих сфер в сибирских регионах более сдержана. Только в Новосибирской области по этим параметрам заметны позитивные показатели (36,5% и 45%). Несмотря на некоторое присутствие положительных оценок, во всех регионах влияние миграции на сельское хозяйство оценивается деструктивно. Это вызвано стремительным упадком села, зависимостью аграриев от рабочей силы из-за рубежа и активной деятельностью «китайских» теплиц21. В большей степени такие результаты мы видим у респондентов Челябинской области (64%) и Красноярского края (61,5%). Наиболее негативные оценки во всех регионах смещены на общественно-политическую ситуацию (от 49,5% до 71,5%), динамику цен на товары, услуги и недвижимость (от 46% до 71,5%), медицину (от 51% до 74%). Примечательно, что, по мнению учащейся молодежи (18-20 лет), миграция ухудшает криминогенную ситуацию и создает давление на рынок труда. В Новосибирской области этого мнения придерживались 70% и 68% респондентов этой возрастной группы, в Челябинской – это 53% и 52%, в Свердловской 60% и 56%. При этом иностранные граждане в этих регионах совершили в 2019-2020 гг. не более 2-3% от общего количества зарегистрированных преступлений22. Миграция воспринимается как явление, тесно связанное с некачественным управлением в регионах, недоверием власти и институтам, нарастающей социальной несправедливостью [Мукомель, 2017; Межэтнические отношения и религиозная ситуация, 2020]. Острая потребность в ее восстановлении, не реализуемая в соответствии с существующими запросами, скрыто или явно формирует резко негативные представления о влиянии миграции на качество жизни. Трансграничная мобильность квалифицируется как вторжение «чужих», становясь мощным раздражителем. Повышение нагрузки на социальную инфраструктуру формирует и легитимирует представление о сферах, где мигранты «допустимы», а где их присутствие неприемлемо. Заключение. Безразлично-негативные диспозиции в отношении миграции отразили рост запросов населения на решение социальных задач и проблем межэтнических отношений в локальных сообществах Урала и Сибири. Фокус аутгрупповой неприязни смещается с «кавказцев» на «азиатов». Это вызвано низкой степенью их интегрированности, активизацией трансграничных обменов, устойчивостью негативных стереотипов и скромным опытом повседневных взаимодействий. Несмотря на малочисленность китайцев, относительно первого постсоветского десятилетия, массовое сознание болезненно реагирует на появление объектов их хозяйственной деятельности и даже недолговечных «китайских» локаций. В условиях динамичного оттока населения, непростой социально-экономической ситуации на востоке России, необходимо направлять усилия на интеграцию среднеазистких мигрантов, формирующих основу трансграничных перемещений.
21. В Омской области взяли на особый контроль китайцев // Омск-Информ. 22.10.19. URL: >>>> (дата обращения: 24.06.2021); Помидоры для северных варваров: китайские плантаторы рассказали о своей работе // Проспект мира. 20.08.2015. URL: >>>> (дата обращения: 24.06.2021); Это не репа, а помидор. Специально для вас отравленный // URA.ru. 15.08.2014. URL: >>>> (дата обращения: 24.06.2021); КНР вытравит земли Челябинской области пестицидами // Правда УРФО. 22.07.2013. URL: >>>> (дата обращения: 24.06.2021); Китайские теплицы испортили землю под Новосибирском // NGS.ru. 22.10.2015. URL: >>>> (дата обращения: 24.06.2021)

22. Источник: Генеральная прокуратура Российской Федерации. Портал правовой статистки. URL: >>>> (дата обращения: 24.06.2021). Так в Челябинской области зарегистрировано в 2019 г. 65 тыс. преступлений (845 совершили иностранные граждане), в 2020 63 тыс. (708 совершили иностранные граждане); в Свердловской этот показатель составил 720 из 57 тыс. в 2019 г., в 2020 г. 896 из 58 тыс.; в Новосибирской 494 из 52 тыс. в 2019 г., 487 из 54 тыс.

Библиография

1. Бритвина И.Б., Могильчак Е.Л., Савчук Г.А. Отношение жителей уральского мегаполиса к иноэтничным мигрантам из стран Центральной Азии: факторный анализ // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2018. № 44. С. 137–146. DOI: 10.17223/1998863Х/44/14.

2. Варшавер Е.А., Рочева А.Л., Иванова Н.С. Интеграция мигрантов на местном уровне: результаты научно-практического проекта // Социологические исследования. 2017. № 5. С. 110–117.

3. Варшавер Е.А., Рочева А.Л., Иванова Н.С., Ермакова М.А. Места резидентной концентрации мигрантов в российских городах: есть ли паттерн? // Социологическое обозрение. 2020. Т. 19. № 2. С. 225–253. DOI: 10.17323/1728-192x‑2020-2-225-253.

4. Зиверт Ш., Захаров С., Клингхольц Р. Исчезающая мировая держава. Демографическое будущее России и других бывших союзных государств. Берлин: Берлинский институт населения и развития, 2011.

5. Кузнецов И.М. Баланс межнациональных установок как индикатор состояния межэтнических отношений // Мир России. 2017. Т. 26. № 1. С. 58–80.

6. Мукомель В.И. Ксенофобы и их антиподы: кто они? // Мир России. 2017. Т. 26. № 1. С. 32–57.

7. Мукомель В.И., Рыжова С.В. Доверие и недоверие в межнациональных отношениях // Социологические исследования. 2017. № 1. С. 37–46.

8. Рыбаковский Л.Л., Савинков В.И., Кожевникова Н.И. Демографическое развитие Азиатской России в XX–XXI веках: оценка результатов // Социологические исследования. 2018. № 11. С. 64–74. DOI: 10.31857/S013216250002786-7.

9. Смирнова Т.Б. Современные этнодемографические процессы в регионах Сибири и Дальнего Востока // Власть и управление на востоке России. 2020. № 4 (93). С. 198–206. DOI: 10.22394/1818-4049-2020-93-4-198-206.

10. Соловей В.Д. Революция русской идентичности Россия для русских? // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. 2006. № 4. С. 51–67.

11. Флоринская Ю.Ф., Мкртчян Н.В. Миграция в Россию: самый низкий уровень за десятилетие // Экономическое развитие России. № 1. 2021. С. 50–54.

12. Эндрюшко А.А. Интеграция в российское общество мигрантов из Азербайджана и других стран постсоветского пространства: сравнительный анализ // Социологические исследования. 2020. № 11. С. 84–95. DOI: 10.31857/S013216250009906-9.

13. Bessudnov A. Ethnic Hierarchy and Public Attitudes Towards Immigrants in Russia // European Sociological Review. 2016. No. 5. Vol. 32. P. 567–580. DOI: 10.1093/esr/jcw002.

14. Croucher S., Permyakova T., Turdubaeva E. Prejudice toward Asians and migrants during the COVID‑19 pandemic in Russia and Kyrgyzstan // Russian Journal of Communication. 2021. DOI: 10.1080/19409419.2021.1958697.

15. Dyatlov V.I., Dyatlova E.V. From the “Influx of the Yellow Race” to “Migrant Workers”: Dynamics of the Languages for Describing Cross-Border Migrations in Russia // Journal of Siberian Federal University. Humanities & Social Sciences. 2020. No 5. Vol. 13. P. 623–638. DOI: 10.17516/1997-1370-0594.

16. Golunov S., Smirnova V. Russian Border Controls in Times of the COVID‑19 Pandemic: Social, Political, and Economic Implications // Problems of Post-Communism. 2021. DOI: 10.1080/10758216.2021.1920839.

17. Kuznetsova I., Round J. Postcolonial migrations in Russia: the racism, informality and discrimination nexus // International Journal of Sociology and Social Policy. 2019. Vol. 39. No. 1/2. P. 52–67. DOI: 10.1108/IJSSP‑08-2018-0131.

18. Kupiszewski M., Kupiszewska D., Brunarska Z. The futures of ethnic groups in the Russian Federation // Eurasian Geography and Economics. 2017. Vol. 58. Iss. 3. Р. 279–296. DOI: 10.1080/15387216.2017.1340171.

19. Murzakulova A., Dessalegn M., Phalkey N. Examining migration governance: evidence of rising insecurities due to COVID‑19 in China, Ethiopia, Kyrgyzstan, Moldova, Morocco, Nepal and Thailand // Comparative Migration Studies. 2021. DOI: 10.1186/s40878-021-00254-0.

20. Nasritdinov E. “Only by learning how to live together differently can we live together at all”: readability and legibility of Central Asian migrants’ presence in urban Russia // Central Asian Survey. 2016. Vol. 35. Iss. 2. P. 257–275. DOI: 10.1080/02634937.2016.1153837.

21. Ruget V., Usmanalieva B. Media Coverage of Labor Migrants in Russia during the COVID‑19 Pandemic // Problems of Post-Communism. 2021. DOI: 10.1080/10758216.2021.1940207.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести