ВВЕДЕНИЕ

В Центральной и Южной Азии, как ожидается, произойдут большие перемены, что связано с достигнутыми договорённостями между Соединёнными Штатами и движением афганских талибов, предстоящим очередным выводом американских войск из Афганистана и приходом к власти новой администрации США. Не последнюю роль в данной ситуации может сыграть стратегическое партнёрство двух крупнейших держав – США и Индии – по Афганистану. Парадоксальность ситуации в том, что Индия является одновременно членом ШОС и партнёром другой влиятельной державы – России, одним из геополитических конкурентов США в регионе Центральной Азии.

В этой связи интересны подходы самой Индии к этой проблеме с учётом тесной взаимосвязи её интересов в Афганистане с Центрально-Азиатским регионом. Данное обстоятельство требует изучения целей и интересов, основных тенденций и подходов Индии в отношениях с США по Афганистану. В чём общность и близость позиций глобальной и региональной держав в регионе и насколько эти обоюдные интересы, имеющийся потенциал и возможные разногласия способны обеспечить мир и стабильность в многострадальном Афганистане – вопросы, ответы на которые непосредственно затрагивают перспективы развития республик Центральной Азии, что делает необходимым проведение соответствующих научных разработок по данным проблемам.

Несмотря на ряд опубликованных в последние годы академических статей [B.M. Jain, 2016; David M. Malone and Rohan Mukherjee, 2009; Naseema Akhter & Arif Hussain Malik Arif, 2016; Stephen F. Burgess, 2019] по стратегии США и Индии в Афганистане, до сих пор вопросы их двусторонних отношений не изучались именно в этом ракурсе и с учётом самых последних тенденций и источников, что и определяет выбор темы настоящего исследования.

РОЛЬ АФГАНИСТАНА В ИНДО-АМЕРИКАНСКИХ ОТНОШЕНИЯХ

Отношения Индии и США с Афганистаном развиваются в рамках провозглашенного ими «глобального стратегического партнёрства» по вопросам урегулирования проблем безопасности, экономических и политических проблем развития на пути к новому мировому порядку. Такому пониманию двусторонних отношений предшествовал длительный и сложный период согласования позиций двух стран.

В частности, после отказа в марте 1978 г. Индии подчиниться требованиям администрации Дж. Картера в вопросах развития атомной энергии, экс-премьер-министр Индира Ганди подчёркивала, что США и Индия, несмотря на существующие разногласия, всё же должны «найти общую область, пусть даже маленькую» [1]. В мае 1990 г. заместитель помощника президента по национальной безопасности Р. Гейтс совершил визиты в Индию и Пакистан с целью разрядить взрывоопасную обстановку, возникшую в результате эскалации конфликта в Кашмире. В 1991 г. Индия начинает радикальные экономические реформы, предположительно способные помочь ей расширить экономические связи с США, открыть экономику страны для международной торговли и инвестиций. С последующим ростом индийской экономики интерес США к Индии только повышается, о чём свидетельствовал визит в страну 20 марта 2000 г. президента У. Клинтона. Визит продемонстрировал сдвиг в региональной ориентации Вашингтона в сторону Индии от альянса с Пакистаном времен холодной войны. И, наконец, 22 сентября 2001 г. администрация президента Дж. Буша-младшего отменяет все оставшиеся санкции США, введённые в отношении Индии после её ядерного испытания 1998 года [1].

Вполне очевидно, что угроза исламского фундаментализма и рост экономической мощи Китая способствовали повышению стратегического значения Индии как потенциального партнёра в обеспечении мира и стабильности в Индийском океане и формировании нового азиатского баланса сил, составной частью которого является и Афганистан. Не случайно поэтому с 2001 г. военное сотрудничество Индии и США только расширяется и включает, помимо прочего, военно-политическое партнёрство в ходе проведения операции «Несокрушимая свобода» в Афганистане.

Вместе с тем, утверждает индийский политик Ашок Шарма, двустороннее сотрудничество в регионе «Аф-Пак»¹ ещё не приобрело характера всеобъемлющего стратегического партнёрства [2]. Только на закате президентства У. Клинтона и в первые годы правления Дж. Буша-младшего отношения стали претерпевать заметные перемены. Визит президента Б. Обамы в Индию в ноябре 2010 г. способствовал развитию стратегического диалога Вашингтона и Нью-Дели, и в двусторонних отношениях было отмечено беспрецедентное сближение геостратегических и геоэкономических интересов на основе общности демократических ценностей и принципов развития.

Обе стороны полагали, что индо-американское партнёрство может оказать стабилизирующее влияние на глобальный баланс сил в XXI веке [2]. Экс-премьер-министр Манмохан Сингх определил в этом контексте три столпа глобального участия Индии: «поддержание притока капитала в дополнение к местным инвестиционным усилиям, необходимость использовать преимущества стремительно развивающихся научных и технологических достижений в мире, что предоставляет Индии возможность совершить скачок в технологическом развитии и гарантирует рост страны» [3]. Гармонично развивающиеся отношения с США, по мнению М. Сингха, являются непременным условием достижения этих трёх целей. Со своей стороны США получают широкий доступ к растущему индийскому рынку – предположительно, основной мотив для сотрудничества с Индией.

В дополнение следует отметить, что сама концепция «Нового Шёлкового пути», объединявшего в единое целое Центральную и Южную Азию, была утверждена США в 2011 г. в Чиннае (Индия) госсекретарем США Хиллари Клинтон. Концепция подтвердила новый статус Индии – стратегического партнёра Вашингтона – в качестве «возможных американских ворот в Евразию». Ключевая роль была отведена Афганистану, через территорию которого после стабилизации региона планируется провести транспортные коридоры. При этом Индии, близкой Афганистану с географической, исторической и культурной точек зрения, отводится роль главного инвестора и материально-технического спонсора, проводника «мягкой силы» в Афганистане, что способно значительно стабилизировать регион и открыть доступ Индии к другим близким с историко-культурной точки зрения государствам Центральной Азии (ЦА) и её природным ресурсам.

В этом плане все вовлечённые региональные акторы заинтересованы в сотрудничестве при урегулировании афганского кризиса, в противодействии терроризму, религиозному экстремизму, транснациональной преступности и наркотрафику. Параллельно Нью-Дели продвигает совместные транспортные проекты типа индо-иранского проекта Чабахар и международного транспортного коридора Север – Юг, коридора Мазар-и-Шариф и ряда других с участием стран ЦА. Для Индии и центральноазиатских государств важно сохранить политический баланс сил в Афганистане и предотвратить там консолидацию любых экстремистских сил и их союзников, поддерживая сбалансированные отношения с исламским миром.

В рамках такого подхода Нью-Дели уже инвестировал [3] более 1,3 млрд долл. в строительство транспортных сетей, школ, больниц и телекоммуникаций, передачу электроэнергии, строительство жизненно важной для Афганистана инфраструктуры и т.п. В Индии положительно оценивают помощь Соединённых Штатов и их союзников по НАТО за их усилия в подавлении движений «Талибан» и «Аль-Каида», за признание роли Индии в урегулировании афганского кризиса.

Тем не менее, перспективы политики США в отношении главной проблемы в регионе – Пакистана, остаются неопределёнными, как считает Ашок Шарма [2]. Позиция США в отношении Пакистана в контексте неспособности Вашингтона решить проблемы Индии, связанные с проблемами терроризма и исламского фундаментализма, будет иметь важное значение для американо-индийских отношений, подчёркивает политик. Кроме того, то, как Вашингтон будет вести себя с Пекином в отношении Нью-Дели, может повлиять на позицию Индии в комплексе безопасности Южной Азии, что будет в дальнейшем определять темпы двустороннего стратегического партнёрства. В целом, однако, стратегическое взаимодействие с Соединёнными Штатами остаётся одним из главных приоритетов внешней политики Индии.

Очевидно, что выбор Соединёнными Штатами Индии в качестве приоритетного стратегического партнёра обусловлен не только вышеназванными причинами, но и, прежде всего, проблемой сдерживания Китая, в чём их интересы полностью совпадают. Перспективы развития взаимоотношений США и Индии с другими региональными конкурентами – Россией, Пакистаном и Ираном – остаются не вполне ясными.

ИРАНО-РОССИЙСКИЙ ФАКТОР

Как уже отмечалось, Афганистан по сути является для Индии коридором в регион Центральной Азии. Краеугольным камнем в деле реализации долгосрочной индийской политики в Центральной Азии являются отношения Индии с Ираном.

Во-первых, Иран с помощью индийских инвестиций и технологической помощи способен стать для государств ЦА ключевым транспортным коридором с территории Афганистана, в частности через порт Чабахар, к берегам Персидского залива и далее к мировым рынкам. Реализация такого совместного плана может в перспективе превратить Индию и Иран в крупнейшие торгово-транспортные хабы в регионе, усилив их геополитический и экономический статус в мире.

Во-вторых, в Нью-Дели понимают, что без участия соседнего с Афганистаном Ирана, обладающего в этой стране влиятельной шиитской диаспорой, немыслимо достижение мира и стабильности в регионе, а это важное условие для осуществления региональных планов Индии и создания здесь экономического противовеса Китаю. Показателем взаимозависимости государств региона является, в частности, наличие в Иране почти трёх миллионов вынужденных афганских переселенцев [4], что представляет собой серьёзнейшую проблему для страны, находящейся под санкциями и переживающей экономический кризис.

В-третьих, очевидно, что в Нью-Дели учитывают культурно-историческую и религиозную близость стран Центральной Азии, что нельзя игнорировать при достижении баланса с исламским миром и консолидации на почве многовековых индо-мусульманских связей в регионе ЦА.

В целом, успех афганских инициатив Индии в большой степени зависит от взаимоотношений с Исламской Республикой Иран, как в объединении и координации их планов по Афганистану и Центральной Азии, так и в противодействии чрезмерному росту регионального влияния Китая [5]. Соответственно, Тегеран активно сотрудничает с Нью-Дели в рамках международной программы развития «Сердце Азии» и других предпринимаемых Индией инициативах по стабилизации в Афганистане.

Иранский фактор в афганской политике Индии тесно связан также с российским в силу стратегического партнёрства России и Ирана, определённой общности индо-российских интересов в Евразии. Посол Индии в Российской Федерации Панкадж Саран подчеркнул, что отношения с Россией «со временем только укреплялись… Эти отношения распространяются практически на все сферы» [6].

Очевидно, что Индия учитывает российское присутствие и интересы России в Центральной Азии. Обе стороны заинтересованы в стабильности в странах ЦА и Афганистане, прокладке через их территорию транспортных коридоров, связывающих их с евразийскими странами.

Так, 9–10 июля 2019 г. в Нью-Дели состоялся Второй Российско-Индийский стратегический экономический диалог, в ходе которого особое внимание было уделено практическим аспектам реализации международного транспортного коридора «Север – Юг».

Вызовом развитию индо-иранских и индо-российских отношений являются санкции США, тормозящие осуществление крупномасштабных проектов в регионе. Более того, продолжительные ирано-американские противоречия стимулируют различные межгосударственные формирования, ряд которых сотрудничают с радикальными движениями на афганской территории, что является предметом особой озабоченности как в России, так и в Индии и Иране.

ПАКИСТАНО-КИТАЙСКИЙ ФАКТОР

Другим, не менее важным актором в Афганистане, с чьим присутствием Индии приходится считаться, является её многолетний оппонент – Пакистан. Индо-американское стратегическое партнёрство и продвижение спонсируемой США стратегии «Нового Шёлкового пути» (НШП) предполагает нормализацию в перспективе индо-пакистанских отношений.

Однако соседство Пакистана с Афганистаном, его роль в предполагаемой большинством поддержке движения «Талибан», попытки сформировать пропакистанское правительство в Кабуле противоречат региональным планам Индии. Отношения Индии с Пакистаном также осложняются выбором Вашингтоном Индии в качестве своего приоритетного стратегического партнёра в регионе Центральной и Южной Азии. «Ключевая» роль Нью-Дели в обеспечении безопасности в Афганистане и развитии «Нового Шёлкового пути», практически всех процессов в «сердце Азии» расходится с интересами Пакистана и явно не способствует достижению между ними компромисса [Юлдашева Г., 2018: 147].

Вместе с тем, планируемые в ходе экономической трансформации Афганистана крупномасштабные экономические проекты с возможным вовлечением в них Индии и Пакистана, их членство в ШОС обязывают обе стороны соблюдать мир и стабильность, воздерживаться от крайне радикальных действий.

Потенциальным барьером на пути региональной стратегии Нью-Дели в Афганистане является также Китай.

Во-первых, КНР – это геополитический и геоэкономический соперник Индии, чьи интересы, в том числе в регионе ЦА и Афганистане, часто противоречат интересам Нью-Дели. В частности, Китаю в Афганистане, помимо вопросов национальной безопасности (синьцзян-уйгурский фактор), важно обеспечить мир и стабильность для реализации своих экономических проектов в рамках инициативы «Один пояс – один путь», что может конкурировать с продвигаемым Индией совместно с Ираном проектом Чабахар. Отсюда его активное участие во всех международных инициативах по Афганистану. По словам специального представителя КНР в ИРА и ИРП Сунь Юйси, «Афганистан переживает критический период, и Пекин готов сделать больше, в том числе – играть более важную роль в этой стране». В связи с этим «КНР будет приветствовать проведение переговоров с представителями “Талибана” в любом нейтральном месте, например, в Китае» [7]. А это вряд ли приветствуется в Нью-Дели, отвергавшем до недавнего времени любые переговоры с движением «Талибан». Сегодня Индии приходится на определённых условиях поддерживать переговорную политику США с «Талибаном».

Более того, Китай активно пытается создать в регионе свою систему безопасности и противовесов, в обход Индии, России и Ирана, например, планировал создание альянса КНР – Пакистан – Афганистан – Таджикистан [8]. Именно поэтому растущая активность Индии в Афганистане, включая и военную сферу, в немалой степени при согласовании с Вашингтоном и Лондоном, никоим образом не отвечает интересам Пекина [9].

Во-вторых, Китай – партнёр противника Индии – Пакистана, с которым КНР состоит в стратегическом партнёрстве и осуществляет на территории Афганистана совместный крупномасштабный экономический проект – построение транспортного маршрута через пакистанский порт Гвадар. Реализация данного проекта, альтернативного коридору Чабахар, может снизить влияние в регионе Индии, усилив потенциал и возможности Пакистана. Так, Китай инвестировал более 19 млрд долл. в инфраструктуру и развитие энергетических установок в соседнем Пакистане [10].

В то же время разорённые войной афганцы не имеют ничего против экономической помощи Китая; для официального Кабула это также способ разыграть «китайскую карту» против своего агрессивного соседа Пакистана. Однако для Индии, указывают эксперты [11], возросшее влияние Китая в Афганистане представляет угрозу подрыва её фундаментальных целей в этой стране: недопущение стратегического баланса между Исламабадом и Кабулом, ограничение влияния Пакистана на террористические группировки в Афганистане и его возможности использовать стратегическое положение Афганистана для связей с энергетическими рынками в Центральной Азии.

В этой связи Индия, считает старший научный сотрудник Королевского объединённого института оборонных исследований (RUSI) Шашанк Джоши, «будет расширять (в Афганистане. – Ш.А.) поддержку постепенно, осторожно». Аналитик сомневается в том, что Индия – это часть американской стратегии. «Индийская сторона хочет, чтобы США оставались в Афганистане и хочет избежать проигрышной мирной договоренности… В конечном счёте Индия по-прежнему обеспокоена тем, что США могут заключить сделку с Пакистаном при поддержке Китая и России, оставив её изолированной в своей борьбе с талибами» [12].

Таким образом, если противостояние Китаю сближает интересы Индии и Соединённых Штатов, Пакистан остаётся пока «терра инкогнита» (terra incognita) и камнем преткновения в их отношениях.

ИНДО-АМЕРИКАНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ ПРИ АДМИНИСТРАЦИИ Д. ТРАМПА

Политика США в отношении Индии в период президентства Д. Трампа не изменилась коренным образом по ключевым вопросам. Однако с консолидацией китайско-российского партнёрства на этом этапе антикитайская составляющая в глобальной стратегии Соединённых Штатов выдвигается на первый план. С необходимостью ослабления влияния Китая по всей Азии особое значение в региональной политике США приобретает вопрос сохранения баланса во взаимоотношениях с Индией и Пакистаном. Вашингтон стремится, с одной стороны, не допустить роста евроазиатских предпочтений в многовекторной политике Индии, с другой – препятствовать возможности появления союза Китай – Пакистан – Иран.

Так, 21 августа 2017 г. президент Д. Трамп анонсировал новую американскую стратегию в ИРА и Южной Азии, предусматривающую «эффективные военные решения» по вопросу «Талибана», активизацию отношений по афганской проблематике с ключевым партнёром Индией, более жёсткий курс по отношению к Пакистану и расширение полномочий американских вооружённых сил, действующих на территории ИРА. При этом Д. Трамп, как и его предшественник Б. Обама, не исключал возможности подключения группы «Талибан» к мирному процессу в Афганистане [Мухамеджанова Г.Р., 2020].

В ходе визита в Индию в феврале 2020 г. президент Д. Трамп и премьер-министр Н. Моди вновь подтвердили приверженность индо-американскому стратегическому партнёрству и провозгласили «общее видение всеобъемлющего глобального стратегического партнёрства» [13]. Индо-американская торговля в области обороны возросла с 200 млн до 20 млрд долл., двусторонняя торговля в 2018 г. достигла 142 млрд долл. [Antoine Levesques, Viraj Solanki, 2020]. В январе 2020 г. Соединённые Штаты совместно с Австралией расширили географическое определение «Индо-Тихоокеанского региона» («Индо-Пасифик» – Indo-Pacific), включив в него Индию и Японию. За этим следуют трёхсторонний Индия – Япония – США и четырёхсторонний диалог Индия – Япония – США – Австралия; диалог «2+2» министров внешних отношений [14] и обороны; первые индийско-американские военные учения трёх видов войск в 2019 г. Министры подтвердили свою приверженность идее продвижения суверенного, мирного, объединённого, демократического и инклюзивного, стабильного и безопасного Афганистана, включая поддержку руководимого самими афганцами миротворческого процесса [15].

В соответствии с южноазиатской стратегией Пакистан обязан предпринять немедленные и решительные действия по предотвращению использования своей территории в качестве плацдарма для проведения террористических атак. В ожидании этих действий Соединённые Штаты приостановили в январе 2018 г. оказание помощи Пакистану в сфере безопасности.

Наряду с этим, однако, на протяжении двух последних десятилетий США были крупнейшим инвестором в Пакистан, в 2019 г. торговый оборот между США и Пакистаном составлял 6,5 млрд долл. Более того, на встрече в июле 2019 г. с премьер-министром Пакистана Имраном Ханом президент Д. Трамп призвал к расширению торговых связей между США и Пакистаном [16]. А в ходе поездки по региону спецпредставитель США по Афганистану Залмай Халилзад отметил стремление США сотрудничать с Пакистаном и странами ЦА в вопросах экономических преобразований в Афганистане [17], что явно противоречит интересам Индии.

Вместе с тем, Нью-Дели заинтересован в присутствии США в Афганистане до тех пор, пока не будет достигнуто «долговременное прекращение огня» между правительством и движением «Талибан» [18]. В этом плане Индия одобряет региональное партнёрство с США. Тем более, что затронуты её долгосрочные планы в Центральной Азии, где её интересы и интересы США, планирующих расширить многостороннее партнёрство с регионом на основе платформы «С5+1» во многом совпадают. Поэтому она готова к построению разумных, сбалансированных отношений с Пакистаном.

Одновременно администрация Д. Трампа продолжала жёсткую линию в отношении Ирана и не была намерена сокращать санкции против него. Несмотря на продолжающуюся агрессивную риторику в адрес друг друга, Тегеран за последние годы изменил свою позицию в отношении движения «Талибан» и поддерживает примерно с 2019 г. идею конструктивного диалога и переговорного процесса с талибами [19]. Со своей стороны часть американских экспертов выступает в поддержку участия Ирана в региональном процессе. В частности, по мнению одного из ведущих американских экспертов по Афганистану Б. Рубина, вовлечение Ирана может стать моделью более широкоформатного сотрудничества в регионе, в то время как планируемый вывод войск из Афганистана будет представлять «прямую угрозу национальным интересам США» [Barnett R. Rubin, 2020]. Очевидно, что именно в этом ракурсе и с учётом китайского фактора Вашингтон сообщил Москве, что нуждается в её поддержке для нормализации обстановки в Афганистане [20].

В этих условиях для Нью-Дели назрела необходимость пересмотреть индийскую стратегию по Афганистану в плане большей активизации Индии в Афганистане: если необходимо, то и ценой вступления в диалог с определёнными группами талибов. В то же время афганские подходы и предпочтения Индии отличаются, как и в прошлом, некоторой двойственностью, стремлением сбалансировать свои отношения с ведущими игроками в регионе. В частности, после подписания Соединёнными Штатами в феврале 2020 г. «мирного соглашения» с «Талибаном» Индия была приглашена к участию в переговорном процессе с талибами, состоявшемся в Дохе (Катар). Вашингтон и Нью-Дели подтвердили схожесть взглядов по вопросам оказания долговременной помощи, развития торговли и инвестиций с целью консолидации мирного соглашения по Афганистану. При этом министр иностранных дел Индии подчеркнул необходимость уважать «национальный суверенитет и территориальную целостность» Афганистана. Однако Нью-Дели обеспокоен тем, что возврат талибов к власти «вновь ввергнет Афганистан в пучину массового насилия и создаст условия для атак на афганских хинду и сикхов» [21].

В Нью-Дели также опасаются того, что нестабильность и рост терроризма в Афганистане негативно скажутся на состоянии национальной безопасности Индии. Ухудшение афганской ситуации может ограничить реализацию долгосрочных планов экономического вовлечения Индии в Афганистан. Нет ясности, считают политикоформирующие круги в Индии, в вопросах форм оказания помощи и длительности американского присутствия в Афганистане. В этой связи необходим альтернативный подход к вопросам стабилизации страны. Он должен выходить за рамки частичных подходов, транзакционных зависимостей и должен быть основан на совмещении интересов, кластерах сотрудничества в трёх основных секторах – безопасности, политики и в социально-экономической сфере [22].

Эксперты Центра Карнеги Индия Рудра Чаудхури и Шрейс Шенде отмечают [23], что реализация достигнутых соглашений с талибами приведёт к тому, что последние будут играть существенную роль в афганской политике, а зависимость талибов от Пакистана вряд ли изменится в ближайшем будущем. Поэтому более активное участие в международных переговорах и даже согласие говорить с определёнными группами талибов – это варианты, которые Индия больше не может себе позволить игнорировать. Анализируя потенциальные риски, с которыми может столкнуться в перспективе Индия, они выделяют следующее:

• Нет ясности относительно того, как соглашение по вопросам терроризма будет контролироваться и приводиться в исполнение. Движение «Хаккани» по-прежнему остаётся наиболее вооружённой и подготовленной фракцией «Талибана», и весьма вероятно, что эта группа продолжит свою антииндийскую повестку дня. К тому же есть «Исламское государство Хорасан», и возможности этой группы представляют собой реальную угрозу для будущего Индии в Афганистане и в регионе в целом.
• Возрастает влияние Межведомственного разведывательного управления Пакистана, которое имеет неоспоримую связь с «Талибаном», особенно с группировкой «Хаккани».
• Растёт политическая нестабильность в Кабуле, что не отвечает долгосрочным интересам Индии в Афганистане.

С учётом этого Рудра Чаудхури и Шрейс Шенде предлагают стратегию смягчения последствий, что может помочь Нью-Дели защитить свои интересы. Под этим в Индии подразумевают более широкое дипломатическое участие, непрерывное обучение и инвестиции в регион, расширение взаимодействия с другими акторами, включая Иран и Россию, частично, возможно, с Китаем, а также с Соединёнными Штатами в вопросах будущего Афганистана, что означает инвестирование в дипломатические инициативы с целью выявления точек соприкосновения.

Основная проблема, по мнению экспертов [23], заключается в том, что все стороны нынешнего афганского правительства продолжают «использовать сделку для получения уступок» даже после того, как Соединённые Штаты и «Талибан» подписали её. Большинство индийских экспертов полагают, что сделка с талибами «полностью односторонняя». Наряду с этим в Нью-Дели есть и те, кто считает, что Соединённые Штаты стремятся «изменить своё положение» и сделка с «Талибаном» «может обеспечить большую стабильность» в Афганистане. В частности, по словам Авинаша Паливала, автора книги об Индии и Афганистане, Индия давно поддерживает контакты с различными группировками талибов, либо через Национальное управление безопасности Афганистана (NDS), либо посредством индийских спецслужб. Превращение этих спорадических информационно-пропагандистских операций в устойчивую дипломатическую стратегию потребует административной реорганизации. Индо-афганское сотрудничество также создало условия для устойчивого экономического партнёрства. Двусторонняя торговля между этими странами составляет 1,5 млрд долл. К тому же ШОС представляет Индии возможность сотрудничать в определённой мере даже с Китаем. Не случайно на неформальном трёхстороннем саммите Россия – Индия – Китай в 2019 г. Н. Моди назвал содействие борьбе с терроризмом в качестве ключевой области, в которой три страны могут координировать свои действия. Иран, по словам высокопоставленных индийских чиновников, это «политически самая важная страна для Афганистана после США и Пакистана», он способен «в режиме реального времени предоставлять разведданные о “Хаккани” и пакистанцах».

Наряду с этим Нью-Дели отдаёт должное военному присутствию США, позволившему осуществлять бóльшую часть деятельности Индии по развитию в Афганистане благодаря обеспечиваемой американцами стабильности. Несмотря на существующие разногласия, ограниченное сотрудничество США и Индии более чем возможно. Пришло время проверить реальность индийских амбиций в Афганистане [23].

Однако Абнижан Реж, редактор отдела «Безопасность и оборона» в журнале «Дипломат» (The Diplomat), придерживается противоположного мнения. Он обращает внимание на то, что Кабул и Пекин уже договорились о сотрудничестве в рамках инициативы «Один пояс – один путь», и теперь вполне вероятно, что Китай пытается привлечь талибов. Однако инвестиции Пекина в Афганистан остаются относительно небольшими. Несмотря на это, маловероятно, чтобы Индия, учитывая её прошлый региональный опыт, смогла предложить больше инвестиций. Возможность того, что Индия будет сотрудничать с Китаем по Афганистану также маловероятна, учитывая чрезмерно высокую напряжённость между двумя странами по Восточному Ладакху. Что касается Пакистана, правительство Н. Моди исключает какие-либо переговоры с Пакистаном. В той же мере неосуществима, по его мнению, координация афганской политики Индии с Ираном, не в последнюю очередь из-за того, что Индия не выполняет поставки по ключевым проектам, включая железнодорожную ветку, которая соединила бы иранский порт Чабахар с Захеданом на его границе с Афганистаном. Остаются суннитские государства в Персидском заливе и Россия. Но как саудовцы, так и ОАЭ не в лучших отношениях с «Талибаном». Отношения Индии с Россией «вселяют больше надежд с точки зрения того, что Москва будет обсуждать позицию Индии по Афганистану, но лишь в умеренных масштабах», завершает эксперт [Abhijnan Rey, 2020].

Тем не менее Дхрува Джайшанкар, директор инициативы США в базирующемся в Нью-Дели Исследовательском фонде наблюдателей (ORF), утверждает [24], что Индия по-прежнему поддерживает прочные отношения с Россией, крупнейшим поставщиком оружия в Индию и важным партнёром в совместной разработке других систем вооружений, не говоря уже о совместном партнёрстве в БРИКС и ШОС. Некоторая напряжённость в двусторонних отношениях является следствием сближения отношений между Индией и США. Со своей стороны, Нью-Дели испытывает опасения в связи c более сговорчивым подходом Москвы к афганским талибам, её сопротивлением стратегической концепции Индо-Тихоокеанского региона и готовностью к сотрудничеству с Китаем в области высоких технологий, а также в связи с развитием российско-пакистанского оборонного сотрудничества. Но партнёрство Индии с Россией было бы более эффективным, если Россия уделяла больше внимания тем проблемам Индии, которые не охвачены вниманием США.

Нынешнюю ситуацию можно рассматривать как часть успешной попытки Индии сбалансировать свои отношения с обеими странами, тем не менее есть некоторая неопределённость в отношениях с Вашингтоном. Индия хотела бы, чтобы США заняли более жёсткую позицию в отношении региональных противников, Китая и Пакистана, и стали более уступчивы к взаимодействию региональных стран с Россией. В идеале это могло бы привести к более благоприятному исходу переговоров с талибами в Афганистане и к снятию антииранских санкций. При этом очевидно, что различия между Вашингтоном и Москвой сохранятся.

Схожей позиции придерживается и посол Индии в России Панкадж Саран, который говорит о «здоровых и всеобъемлющих» отношениях Индии с Россией, «важным стратегическим партнёром и страной, с которой Индия хотела бы иметь самые лучшие отношения». В целом он подчёркивает: «Без участия стран региона будет очень трудно найти решение проблем Афганистана» [6].

Таким образом, политика администрации Д. Трампа в отношении Индии по большому счёту не изменилась, если не считать её более активный, чем прежде, антикитайский компонент, что помогало удерживать колеблющуюся Индию в орбите интересов Вашингтона.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В целом, Индия играет важную роль для Соединённых Штатов не только с точки зрения безопасности и экономики. Изначально именно в реализации американской модели «Нового Шёлкового пути» Индия должна была служить опорой американской стратегии и продвигаемой ею политики демократического переустройства государств Центральной и Южной Азии. Сегодня суть этой политики преобразовалась в более развёрнутый лозунг о всеобъемлющем глобальном партнёрстве Индии и США с охватом также обширного Азиатско-Тихоокеанского региона, направленном на определённое сдерживание здесь Китая.

Очевидно, что китайский фактор, военно-политические интересы и экономическая выгода от торговли с глобальной державой, а также потенциал Вашингтона по обеспечению условий для активного вовлечения Нью-Дели в Афганистан и страны Центральной Азии, будут и впредь определять отношения Индии и США. Потенциал глобальной и региональной держав в деле стабилизации Афганистана, подкреплённый союзом с другими крупными государствами и с учётом общего экономического и военно-политического статуса, достаточно высок.

Однако понятно, что Индию не устраивают взаимоотношения США с Пакистаном – её конкурентом в Афганистане и Центральной Азии. Наряду с американской политикой продвижения талибов к власти, а также сохранением в связи с этим угроз национальной безопасности Индии и вызовов её долгосрочным планам в регионе ЦА, это вносит элемент неопределённости в двустороннее партнёрство и периодически усиливает индийские предпочтения в евразийском направлении. Тем более, что есть сомнения и в политике новой американской администрации.

В данном контексте политика балансирования будет, безусловно, продолжена Индией и будет во многом зависеть от действий новой администрации США в Афганистане.