Везде
Становление национальных элит как фактор дезинтеграции СССР
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Становление национальных элит как фактор дезинтеграции СССР
Аннотация
Код статьи
S013216250014306-9-1
DOI
10.31857/S013216250014306-9
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Миронов Борис Николаевич 
Должность: профессор
Аффилиация: Санкт-Петербургский государственный университет
Адрес: Российская Федерация, Санкт-Петербург
Выпуск
Номер 8
Страницы
33-48
Аннотация

Дезинтеграция СССР стала закономерным следствием советской национальной политики, направленной на коренизацию управления, ускоренную модернизацию союзных республик и на выравнивание уровней их развития. Запустив процесс коренизации управленческих кадров, Москва способствовала становлению современной национальной элиты на местах. Реализация проекта национально-государственного строительства привела к огосударствление этнических и межнациональных отношений и суверенизации союзных республик, ставшей одним из принципиальных факторов распада СССР.

Ключевые слова
распад Советского Союза, национальная политика, коренизация, этническая структура государственного аппарата, этническая дискриминация, дерусификация органов власти
Источник финансирования
Исследование выполнено за счет гранта РФФИ, проект № 20-09-00353.
Классификатор
Получено
01.08.2021
Дата публикации
27.09.2021
Всего подписок
6
Всего просмотров
49
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
1 Уже 30 лет исследователи с неослабевающим интересом изучают обстоятельства и причины распада СССР. По оценке, на начало сентября 2020 г., в РФ написано более 3 тыс. статей, 300 книг и 20 диссертаций. Объяснения дезинтеграции можно разделить на две группы. В первой она рассматривается как закономерное следствие долго развивавшихся процессов, во второй - результат стечения случайных обстоятельств, ошибок руководства и внешних факторов. Первые часто называют дезинтеграцию распадом, имея в виду закономерность процесса и результата, вторые — развалом, подразумевая случайность явления и итогов [Миронов, 2021].
2 Дезинтеграция СССР оценивается как геополитическая катастрофа мирового масштаба. Чтобы понять ее причины, необходимо анализировать в междисциплинарном формате множество факторов, опираясь, прежде всего, на статистические, источники. Такое исследование может выполнить научный коллектив. Отдельному исследователю под силу решение частных вопросов. В статье предпринята попытка рассмотреть дезинтеграцию Советского Союза в ракурсе дискриминации этносов, особенно титульных этносов республик, обладавших по конституциям 1924 и 1936 гг. ограниченным, потенциальным, государственным суверенитетом, а по конституциям 1977 и 1990 гг. — полным суверенитетом (титульным этносом называется народ, именем которого названа союзная республика; с 1956 г. их насчитывалось пятнадцать). Подобный ракурс определяется, с одной стороны, важностью проблемы – в перестроечный период политическое неравенство заняло заметное место в программах национальных партий и движений, в объяснениях дезинтеграции в этнополитических исследованиях. С другой – наличием массовых статистических источников, дающих возможность измерить динамику этнополитического неравенства в советский период по степени присутствия этносов в государственном управлении, в парламенте, органах правопорядка и суда, а также в армии с 1897 г. до 1989 г.
3 Российские этносоциологи давно изучают проблему этнического конфликта на почве неравенства этносоциального и этнополитического статусов народов России [Арутюнян, Дробижева, 2016: 29–38]. Вехой на этом пути стали исследования коллектива социологов в рамках больших международных проектов под руководством Л. М. Дробижевой [Асимметричная федерация…, 1998; Демократизация…, 1996; Конфликтная этничность…, 1995; Социальная и культурная дистанции…, 2002; Социальное неравенство…, 2002; Суверенитет…, 1995; Ценности и символы…, 1994; и др.]1]. Этносоциологи пришли к выводам, объясняя межэтнические конфликты в советской и постсоветской России. В частности, они считают политическую сферу главным пространством, где русские и нерусские ощущают неравенство. Дискриминация в доступе к власти является важнейшей причиной возникновения межнациональных противоречий. Этносы рассматривают возможность и действительное участие в управлении как критерий оценки своего положения в обществе и индикатор дискриминации. Утверждение демократии в формировании органов власти решает одни, порождая другие проблемы. Противоречивы результаты модернизации. Образование, личная свобода, статусная профессия, достаток, наличие свободного времени, доступность всех благ порождают у этнических групп (в особенности у отстающих в экономическом и культурном отношении) новые потребности, которые ранее отсутствовали. Возможности общества и государства их удовлетворить отстают от их роста; существующие принципы распределения благ не кажутся всем справедливыми. Возникает относительная депривация, провоцирующая недовольство. Когда государственная машина ослабевает, а власть воспринимается как нелегитимная, недовольство трансформируется в конфликт и неповиновение, как произошло в России конца 1980-х – начала 1990-х гг.
1. Почти во всех этих монографиях теоретические введения написаны Л.М. Дробижевой [см. напр.: Социальное неравенство, 2002: 3–13
4 Предметом нашей работы является политическое неравенство народов Советского Союза как причина его распада, объектом – аппарат работников управления и силовых структур союзных республик и СССР в целом. Конкретных задач две: 1) измерение уровня дискриминации при формировании властных структур, 2) оценка участия титульных этносов в управлении страной и союзными республиками.
5 Роль различных народов этноса в государственном управлении определяется не только числом его представителей во властных и силовых структурах. Важно другое – какие командные позиции они занимают, насколько эффективно их используют, какими статусом, престижем и влиянием располагают. Участие в управлении имеет первостепенное значение, о чем говорит механизм (как правило, неформального) паритетного и пропорционального квотирования по этническому признаку в системе органов власти, который применялся в полиэтничных союзных и автономных республиках в СССР, а в настоящее время – в автономиях РФ. Использование этой технологии объясняется тем, что демократический принцип комплектования органов власти не всегда обеспечивает пропорциональное представительство этнических групп, что кажется последним несправедливым, хотя этническое квотирование не гарантирует ни профессионализма управленцев, ни ответственности, добросовестности и нравственности, нередко порождая непотизм. Особенно важен механизм квотирования в среднеазиатских, кавказских и северокавказских союзных и автономных республиках, сохранивших пережитки родовых отношений, общинных порядков и традиций, родственные и земляческие отношения [Неформальное этническое квотирование…, 2017: 1–53; Федорченко, 2010: 692–705].
6 Этническая структура советского и партийного аппарата давно привлекает внимание исследователей. В советское время этим вопросом занимались историки партии, в постсоветской историографии – историки, социологи и политологи, правда в контексте культурного, социального и демографического профиля советских и партийных работников. Выявилено много сведений. Однако данные хронологически и территориально отрывочны, не позволяют получить общей картины этнического состава органов управления за годы советской власти. В моем исследовании такая задача решается, насколько мне известно, впервые в историографии на основе данных переписей населения, которые хотя привлекались предшественниками, но отрывочно (см., например: [Динамика…, 2002; Социальное неравенство…, 2002]). Сведения об этнической занятости по переписи 1926 г. опубликованы, но не суммированы по СССР и РСФСР [Всесоюзная перепись…, 1928–1930], данные последующих переписей хранятся в архиве [Всесоюзная перепись…, 1959; Всесоюзная перепись…, 1979; Всесоюзная перепись…, 1989]. Перепись 1897 г. [Общий свод…, 1905] зафиксировала чиновников, находившихся на коронной и общественной службе без разделения по рангам, классам и сферам занятости. Советские переписи в сфере государственного управления учитывали только руководство органов исполнительной и законодательной власти, партийных и общественных организаций, а в сфере суда и правопорядка всех профессиональных работников. Сопоставление данных сведений статистики ЦСУ и переписей обнаружило: руководящие работники в общем числе управленцев составлял в 1926 г. 31 %, 1959 г. и 1970 г. – 21 % и в 1979 г. – 26 %, т. е. один руководитель приходился на 3–4 рядовых сотрудника. Данные о численности лиц, занятых в управлении, по советским переписям несопоставимы со сведениями 1897 г. Но они сравнимы между собой, так как критерии отнесения людей к категории управленцев были тождественными — к занятым в государственном управлении относили руководителей партийной, исполнительной и законодательной власти. Рядовые чиновники отдельно не выделялись, растворяясь в общей массе служащих, и идентифицировать их в материалах переписи невозможно.
7 Для оценки степени равенства при комплектовании структур управления используется индекс этнополитической репрезентативности (далее ИЭПР) – соотношения процента представителей этноса среди чиновников-управленцев и среди всего самодеятельного населения [Миронов 2017: 197–210; Русские…, 1992]. В литературе этот операционный показатель также называется индексом этнической дискриминации, индексом участия, в англоязычных исследованиях — индексом репрезентативности (Ethnic representation proportionality index). Он позволяет оценить степень политического неравенства и ранжировать этносы по этому показателю. Если индекс больше или меньше 1, то этнос избыточно либо недостаточно представлен во властных структурах. Если равен 1, права этого этноса при формировании органов управления адекватно учтены. Участие этносов в управлении измеряет другой операционный показатель – процент их выдвиженцев в советских и партийных, правоохранительных и судебных структурах.
8 Оценим динамику этнополитической репрезентативности по стране в целом. Рамки статьи позволяют привести относительные сведения и суммарную информацию о русских и нерусских (табл. 1).
9

Таблица 1. Представительность нерусских и русских в органах власти Российской империи* и СССР в 1897, 1926, 1959, 1979 и 1989 гг.

Этнос

1897 г.

1926 г.

1959 г.

1979 г.

1989 г.

Госаппарат

Нерусские

–

0,81а

1,00

0,99

1,00

Русские

–

1,15а

1,00

1,01

1,00

15 титульных этносов 

–

1,02а

0,99

1,00

1,00

Все население

–

1,00а

1,00

1,00

1,00

Партаппарат

Нерусские

0,62б

0,81

0,79

0,91

0,94

Русские

1,42б

1,15

1,18

1,07

1,05

15 титульных этносов 

1,10б

1,02

1,03

1,02

1,01

Все население

1,00б

1,00

1,00

1,00

1,00

Судебные учреждения

Нерусские

–

0,78

0,94

0,89

0,91

Русские

–

1,17

1,05

1,09

1,08

15 титульных этносов

–

1,01

0,93

0,99

1,01

Все население

–

1,00

1,00

1,00

1,00

Органы правопорядка

Нерусские

–

0,74

0,74

0,84

0,90

Русские

–

1,21

1,22

1,13

1,09

15 титульных этносов

–

1,06

1,05

1,01

1,01

Все население

–

1,00

1,00

1,00

1,00

Управление, органы правопорядка и суда

Нерусские

0,61

0,79

0,84

0,91

0,93

Русские

1,43

1,17

1,14

1,07

1,06

15 титульных этносов

1,09

1,03

1,02

1,01

1,01

Все население

1,00

1,00

1,00

1,00

1,00

Армия

Нерусские

0,77

0,67в

0,89г

–

–

Русские

1,25

2,79в

1,09г

–

–

15 титульных этносов

1,04

0,80в

1,04г

–

–

Все население

1,00

1,00в

1,00г

–

–

Примечания. *Здесь и далее в сведениях о Российской империи не учитывается Финляндия.

а В 1926 г. аппарат государственных, партийных и общественных организаций вместе.

б Служители культа.

В По выборочным данным.

г В графе 1959 г. сведения за 1942–1943 гг.

Источники: [Общий свод, 1905: 226–255; Всесоюзная перепись населения 1926 года; РГАЭ: Перепись 1959 г.; РГАЭ: Перепись 1979 г.; РГАЭ: Перепись 1989 г.; Труд в СССР, 1988: 16–25, 118, 125–127].
10 В 1897 г. нерусские народы участвовали в комплектовании властных структур ниже демократической нормы в 1,6 раза (1,00: 0,61 = 1,6) и меньше, чем русские, в 2,3 раза (1,43: 0,61 = 2,3). Этнополитическое неравенство не подлежит сомнению. Вместе с тем, нерусские граждане имели представителей в органах власти. В 1926 г. ИЭПР нерусских повысился во всех структурах власти с 0,61 до 0,79, их представительство стало в 1,3 раза ниже демократической нормы. В последующем повышательная тенденция набирала силу, К 1989 г. неравенство минимизировалась: ИЭПР нерусских равнялся 0,93, русских — 1,06. Русские утратили привилегии. В разных сферах управления этническое неравенство изживалось разными темпами. В госаппарате равенство стало фактом в 1959 г. В аппарате общественных и партийных организаций 1989 г. ИЭПР русских немного превышал демократическую норму (1,05). В органах правопорядка и суда до и после 1917 г. нерусские представлены хуже русских, но неравенство уменьшалось. В судебных учреждениях у нерусских в 1926 г. ИЭПР равнялся 0,78, в 1989 г. — 0,91, у русских соответственно — 1,17 и 1,08. В милиции в 1926 г. ИЭПР нерусских — 0,74, русских — 1,21, в 1989 г. соответственно — 0,90 и 1,09. В вооруженных силах ИЭПР нерусских составил в 1897 г. 0,77, русских — 1,25, в 1926 г. — соответственно 0,67 и 2,79. В дальнейшем информация об этническом составе армии стала закрытой. Можно предположить по отрывочным сведениям, что впоследствии доля русских в армии оставалась выше их доли в населении.
11 В эшелонах власти степень репрезентативности нерусских и русских различна. В 1926 г. русские имели предпочтение при формировании госаппарата всех уровней, но в большей степени на высшем: ИЭПР русских в низшем эшелоне 1,14, в среднем — 1,15, в высшем 1,27, а нерусских соответственно — 0,83, 0,81 и 0,66. К 1959 г. в государственном аппарате этническое неравенство существенно уменьшилось. На среднем и низшем уровнях управления она исчезло (табл. 2).
12

Таблица 2. Представительность нерусских и русских в разных сферах управления СССР в 1926, 1959, 1989 гг.

Уровни управления

Русские

Нерусские

1926 г.

1959 г.

1989 г.

1926 г.

1959 г.

1989 г.

Госаппарат

1,15а

1,00

1,00

0,81

1,00

1,00

руководители общесоюзных, республиканских, областных и окружных органов

1,27

1,14

–

0,66

0,84

–

руководители районных и городских органов

1,15

1,06

–

0,81

1,04

–

руководители первичных организаций

1,14

1,00

–

0,83

1,00

–

Партаппарат

1,15а

1,18

1,05

–

0,79

0,94

руководители общесоюзных, республиканских, областных и окружных органов

1,27

1,17

–

–

0,80

–

руководители районных и городских органов

1,15

1,11

–

–

0,88

–

первичных организаций

1,14

1,27

–

–

0,69

–

Гос- партаппарат, суд, милиция

1,17

1,07

1,06

0,79

0,84

0,93

Примечание.а В 1926 г. аппарат государственных, партийных и общественных организаций вместе.

Источники указаны в примечании к табл. 1.
13 В партийных органах по данным за 1959 г. (на другие даты сведений нет), ситуация другая — русские имели преимущество на всех уровнях: их ИЭПР в низшем звене 1,27, в высшем эшелоне — 1,17, у нерусских — 0,69 и 0,80. К концу советского периода этническое неравенство при формировании органов управления значительно уменьшилось, в госаппарате исчезло. Но в партаппарате, высшем звене исполнительной власти и силовых структурах представительство русских было немного выше их доли в населении.
14 Рассмотрим сведения об участии отдельных этносов в управлении. Процент нерусских во властных структурах увеличивался. В 1897 г. он равнялся 32,2, в 1926 г. – 35,2, в 1989 г. – 43,8. В 1987 г. в структурах власти в целом русские численно были представлены чуть выше своей доли в населении страны (табл. 3).
15

Таблица 3. Этнический состав органов управлении и занятого населения Российской империи и СССР в 1897, 1926, 1959, 1979 и 1989 гг., в %

Сфера управления

Нерусские

Русские

15 титульных этносов

Все население

1897 г.

Население, %

52,7

47,3

78,1

100

Управление, суд, полиция, %

32,2

67,8

85,3

100

1926 г.

Население, %

44,5

55,5

80,5

100

Управление, суд, полиция, %

35,2

64,8

82,9

100

1959 г.

Население, %

46,4

53,6

88,4

100

Управление, суд, полиция, %

38,8

61,2

90,1

100

1979 г.

Население, %

44,9

55,1

89,5

100

Управление, суд, полиция, %

40,9

59,1

90,3

100

1989 г.

Население, %

46,9

53,1

90,1

100

Управление, суд, полиция, %

43,8

56,2

91,0

100

Источники указаны в примечании к табл. 1.
16 С 1959 г. по 1979 г. госаппарат увеличился в 1,1 раза, партаппарат – в 2,5 раза, соответственно процент занятых в нем вырос с 37 до 56. Партийное руководство стало преобладать над советским степенью власти и количественно. Эта тенденция сохранилась в годы перестройки: партийный аппарат уменьшился на 17,5 %, советский аппарат – на 86,3 %, перекос в пользу первого увеличился [Народное хозяйство…, 1990: 50].
17 Оценим участие этносов в структурах власти (табл. 4).
18

Таблица 4. Национальный состав органов власти СССР в 1897, 1926, 1959, 1979, 1989 гг., в %

Этнос

1897 г.

1926 г.

1959 г.

1979 г.

1989 г.

Милиция

 

15 титульных этносов

–

81,4

92,4

90,5

91,5

Нерусские

–

33,0

34,6

37,9

42,0

Русские

–

67,0

65,4

62,1

58,0

Итого

–

100,0

100,0

100,0

10,00

Судебные учреждения

15 титульных этносов

–

81,4

82,0

89,1

90,6

Нерусские

–

34,9

43,6

40,1

42,8

Русские

–

65,1

56,4

59,9

57,.2

Итого

–

100,0

100,0

100,0

100,0

Управление, органы правопорядка и суда

15 титульных этносов

85,3

82,9

90,1

90,3

91,0

Нерусские

32,2

35,2

38,8

40,9

43,8

Русские

67,8

64,8

61,2

59,1

56,2

Итого

100,0

100,0

100,0

100,0

100,0

Армияа

15 титульных этносов

80,7

68,0

92,3

–

–

Нерусские

40,7

27,0

36,9

–

–

Русские

59,3

73,0

63,1

–

–

Итого

100,0

100,0

100,0

–

–

Примечание. а В 1926 г. на основе выборочных данных. В 1959 г. сведения о составе действующей армии в 1943 г.

Источники: [Артемьев, 1975: 58] (данные о составе двухсот стрелковых дивизий численностью свыше миллиона военнослужащих в 1943 г.). Остальные источники указаны в примечании к табл. 1.
19 В 1897 г. нерусские участвовали в управлении, хотя их доля была в 2 раза меньше доли русских – 32,2 % против 67,8 %. К 1926 г. во всех органах власти процент нерусских повысилась до 35,2, в 1959 г. – до 38,8, в 1989 г. – до 43,8. Участие нерусских росло и в силовых структурах, но до конца советского режима они были недопредставлены.
20 В национальной политике Российской империи Центр опирался на местные элиты [Миронов, 2017: 378], но не ставил цель огосударствить межэтнические отношения, наделить государственным суверенитетом народы «национальных окраин», прекрасно сознавая опасность такой политики для единства страны. Советская Москва стала последовательно утверждать демократический принцип формирования органов управления кадрами коренных этносов. Доля нерусских в управлении в целом по стране росла, как правило, оставаясь ниже 50, потому что вплоть до 1991 г. процент русских в населении страны был выше половины (в 1989 г. составлял 50,8 во всем населении и 53,1% в занятом населении). Это давало русским небольшое численное превосходство в эшелонах власти. Подчеркнем, этнополитический статус повышался у всех нерусских этносов, не только у титульных. Доля нерусских в органах управления составляла в 1897 г. – 32,2 %, в занятом населении – 52,7 %, ИЭПР – 0,68; в 1926 г. – 36,5; 47,9 и 0,76 соответственно; в 1959 г.– 38,7; 46,4 и 0,83 соответственно; в 1979 г. – 41,2; 47,6 и 0,87 соответственно и в 1989 г. – 48,7; 49,2 и 0,99. К 1989 г. нерусские представлены в органах управлении близко к демократической норме и занимали около половины руководящих должностей (табл. 1).
21 Повышение политического статуса касалось всех нерусских народов (табл. 5).
22

Таблица 5. Национальный состав занятого населения и органов власти Российской империи и СССР в 1897, 1959 и 1979 гг., %

Народы

1897 г.

1959 г.

1979 г.

1989 г.

1897 г.

1959 г.

1979 г.

1989 г.

Управление

Население

Азербайджанцы

–

1,0

1,7

2,1

–

1,1

1,6

2,0

Армяне

0,8

1,0

1,7

1,5

1,6

1,1

1,5

1,4

Башкиры

0,1

0,3

0,5

–

0,5

0,4

0,5

–

Белорусы

2,3

3,4

3,2

3,7

3,6

4,2

3,8

3,8

Грузины

0,9

1,2

1,1

2,0

1,4

1,2

1,3

1,4

Евреи

0,8

1,6

0,8

–

0,7

1,0

0,6

–

Казахи

1,3

1,6

2,6

3,1

2,5

1,2

1,8

2,4

Киргизы

–

0,3

0,5

0,6

0,7

0,4

0,5

0,7

Латыши

1,1

0,6

0,6

0,6

0,5

0,7

0,5

0,5

Литовцы

0,8

0,9

1,0

1,0

1,1

1,1

1,0

1,1

Молдаване

0,3

0,3

0,6

0,8

1,1

1,2

1,1

1,2

Немцы

1,7

–

–

 

0,7

0,8

0,7

 

Русские

67,8

61,3

58,8

56,1

52,4

53,6

55,0

53,1

Таджики

0,0

0,4

0,7

0,7

1,1

0,5

0,8

1,0

Татары

1,4

2,2

2,3

–

2,4

2,4

2,5

–

Туркмены

0,0

0,3

0,4

0,6

0,8

0,3

0,5

0,7

Узбеки

0,0

1,6

2,5

2,7

4,8

2,3

3,4

4,4

Украинцы

9,3

15,4

14,1

15,0

16,2

19,1

16,4

16,0

Эстонцы

0,8

0,5

0,4

0,4

0,4

0,5

0,4

0,4

Якуты

–

0,2

0,3

–

0,1

0,1

0,1

–

Нерусские

32,2

38,7

41,2

43,9

47,6

46,4

45,0

46,9

Итого

100,0

100,0

100,0

100,0

100,0

100,0

100,0

100,0

Источники в примечании к табл. 1.
23 Большинство нерусских народов участвовали в управлении «тюрьмой народов», как называют Российскую империю историки бывших союзных и некоторых автономных республик [Миронов, 2017: 121–139]. Из 118 народов, учтенных переписью 1897 г., 97 имели в органах управления хотя бы одного представителя. Среди них были алеуты, гиляки, камчадалы, тунгусы, цыгане, эскимосы, якуты и другие. Более 10 представителей имели 79 народов, более 100 – 55 народов и более 1000 – 22 народа. В органах власти участвовали 2587 евреев, в т.ч. 7 % за пределами черты оседлости [Общий свод…, 1905: 335]. Среди чиновников процент нерусских (в основном в структурах местного управлении) был 32,2. В «национальных окраинах» (в регионах Советского Союза без Российской Федерации) в управлении численно преобладали нерусские - 56,5 % чиновников. Это доказывает: в «национальных окраинах» центральное правительство опиралось на местные элиты. В советскую эпоху их присутствие в органах управления возросло, к 1979 г. их репрезентативность приблизилась к демократической норме. Выдвиженцы нерусских этносов трудились во всех эшелонах власти (сведения об этом имеются в переписях 1926 и 1959 гг.) (табл. 6).
24

Таблица 6. Национальный состав государственного и партийного аппарата СССР в 1926 и 1959 гг. на разных уровнях*

Народ

Индекс репрезентативности

Процент в аппарате, %

I

II

III

Всего

I

II

III

Всего

1926 г.

Русские

1,25

1,11

1,12

1,13

69,30

61,70

62,20

62,60

Нерусские

0,69

0,86

0,85

0,84

30,70

38,30

37,80

37,40

Итого

1,00

1,00

1,00

1,00

100,00

100,00

100,00

100,00

1959 г.

Азерб.

0,74

1,05

1,24

1,07

0,81

1,16

1,36

1,17

Армяне

1,36

0,97

0,96

1,04

1,43

1,02

1,01

1,10

Башкиры

0,40

0,92

1,53

1,07

0,15

0,33

0,56

0,39

Белорусы

0,72

0,81

0,77

0,77

3,01

3,39

3,25

3,25

Грузины

1,01

0,97

1,04

1,01

1,23

1,18

1,25

1,22

Евреи

5,09

1,19

0,45

1,65

5,31

1,24

0,47

1,72

Казахи

1,16

1,61

2,23

1,78

1,36

1,87

2,61

2,08

Киргизы

1,04

1,25

1,39

1,27

0,39

0,47

0,53

0,48

Латыши

0,99

1,07

1,27

1,13

0,69

0,75

0,89

0,79

Литовцы

0,68

1,24

1,35

1,18

0,76

1,39

1,51

1,32

Молдаване

0,12

0,18

0,61

0,35

0,14

0,21

0,71

0,41

Русские

1,15

1,09

1,01

1,07

61,72

58,33

53,92

57,17

Таджики

0,88

1,14

0,76

0,93

0,43

0,56

0,37

0,45

Татары

0,59

0,94

1,01

0,90

1,30

2,07

2,23

1,98

Туркмены

1,37

1,58

1,11

1,35

0,47

0,54

0,38

0,46

Узбеки

0,57

0,82

0,66

0,71

1,32

1,89

1,53

1,63

Украинцы

0,65

0,84

1,01

0,88

12,44

16,08

19,37

16,73

Эстонцы

1,65

1,71

1,09

1,44

0,76

0,79

0,51

0,67

Якуты

1,62

4,12

4,04

3,60

0,15

0,39

0,38

0,34

Другие

0,78

0,80

0,91

0,84

6,12

6,35

7,17

6,64

Нерусские

0,83

0,90

0,99

0,92

38,28

41,67

46,08

42,83

Итого

1,00

1,00

1,00

1,00

100,00

100,00

100,00

100,00

* I – общесоюзные, республиканские, областные органы; II – районные и городские органы, III – руководители первичных организаций. Источники в примечании к табл. 1.
25 В 1959 г. доля евреев в государственном и партийном аппарате составляла 1,72 % (в т. ч. в высшем эшелоне – 5,31%), в населении – 1,04 %. Они были представлены в гос- и партаппарате в 1,65 раз выше, в высшем эшелоне – в 5 раз выше демократической нормы (их ИЭПР 1,65 и 5,09 соответственно).
26 В 1897–1989 гг. по Союзу в целом участие нерусских в органах власти повышалось с ускорением, русских, наоборот, снижалось. В 1897–1926 гг., за 29 лет, доля русских упала на 3 процентных пункта, в 1926–1959 гг. за 33 года, – на 3,6, в 1959–1989 гг., за 30 лет, – на 8,1 пункта. Ошибочно думать, что в 1897–1926 гг. прирост доли нерусских в органах управления произошел в послереволюционное десятилетие. Привлечение в органы власти местных элит всегда являлось принципом национальной политики правительства Российской империи [Миронов, 2017: 152–163]. Политика коренизация (создание автономий, выдвижение в руководство представителей местных элит, внедрение национальных языков в делопроизводство и образование, развитие средств массовой информации на коренных языках) [Мартин, 2011], начатая в 1920-е гг., не просто продолжила политику С.-Петербурга, но подняла ее на уровень суверенизации, поставив цель создать из союзных республик суверенные по сути государства. Политика коренизации в некоторых аспектах закончилась в 1930-е гг., но в главном – в суверенизации республик - продолжалась до последних дней советского режима. В 1897–1989 гг. повышение роли нерусских в органах власти шло за счет повышения их этнополитического статуса (ИЭПР вырос с 0,61 до 0,93), доля нерусских в населении страны уменьшилась на 7,7 процентных пункта. В 1979–1989 гг. падение процента русских в управлении ускорилось под воздействием рождаемости у нерусских народов: доля русских в населении упала на 1,6 процентных пункта, а нерусских выросла на 1,6 пункта. К 1999 г., через 10 лет после распада, при сохранении СССР и темпов динамики русских и нерусских, нерусские превратились бы в большинство, дерусификация набирала бы силу.
27 После дезинтеграции Советского Союза в постсоветских республиках так и произошло. В 1989 г. в СССР проживало 286 млн, из которых 145 млн или 51 % были русскими. В 2018 г. на постсоветском пространстве насчитывалось около 295 млн человек, из них 125 млн или 42 % русских2. Всего через 29 лет после распада численность населения бывших 15 союзных республик возросла примерно на 9 млн, русских сократилась на 20 млн, их доля упала на 9%. Русские стали меньшинством. При сохранении СССР депопуляция русских привела бы к падению их участия в органах власти. Произошли бы другие перемены в национальном составе чиновников, поскольку динамика населения в ряде республик была иной. С 1989 по 2019 г. в 6 республиках – Узбекистан, Туркмения, Таджикистан, Киргизия, Казахстан и Азербайджан, население увеличилось на 26,5 млн, в республиках РСФСР, Эстонии, Украине, Молдавии, Литве, Латвии, Белоруссии, Грузии и Армении сократилось на 16,5 млн [Как изменилась численность…, 2020].
2. Численность русских. URL: >>>> (дата обращения: 06.11.2020).
28 Еще один факт: нерусские народы обрели государственность после 1917 г. и увеличили участие в управлении в большей степени, чем нерусские народы, не имевшие государственности. За 1897–1989 гг. в «национальных окраинах» процент представителей 14 титульных народов (без русских) среди управленцев увеличился на 39,6 пункта (с 35,0 до 74,6), а нерусских этносов в целом – на 20,0 пунктов (с 59,5 до 79,5). В союзных республиках, включая Российскую Федерацию, наблюдалось вытеснение русских из органов управления с разной интенсивностью (табл. 7).
29

Таблица 7. Дерусификация управления в союзных республиках в 1897–1989 гг.

Народ

Индекс репрезентативности

Доля этноса в управлении, %

1897

1926

1959

1979

1989

1897

1926

1959

1979

1989

РСФСР, русские

1,11

1,10

1,00

1,00

1,01

89,3

81,8

82,5

82,4

81,6

Нерусские

0,55

0,70

1,06

1,00

0,97

10,7

18,2

17,5

17,6

18,4

Азербайджанская, азерб.

–

0,84

0,94

1,04

1,03

–

49,0

56,1

77,9

83,3

Русские

3,35

1,43

1,18

0,86

0,79

84,3

17,5

17,2

8,4

5,3

Армянская, армяне

0,83

1,14

1,06

1,05

1,03

39,3

94,5

92,4

94,4

97,0

Русские

3,52

0,50

0,72

0,49

0,75

23,4

1,2

2,7

1,4

1,3

Белорусская, белорусы

0,70

0,69

0,85

0,93

–

30,7

57,5

69,5

72,5

–

Русские

4,50

2,18

3,10

1,50

–

42,0

16,6

20,7

19,0

–

Грузинская, грузины

0,67

1,08

1,11

1,11

1,11

50,2

69,5

72,0

76,5

79,2

Русские

5,24

1,91

0,70

0,66

0,66

32,5

8,0

7,5

5,2

4,3

Казахская, казахи

0,23

0,42

1,57

1,45

–

16,2

24,7

38,3

41,5

–

Русские

3,46

2,74

0,96

0,90

–

77,8

51,2

43,6

40,7

–

Киргизская, киргизы

0,15

0,35

1,00

1,17

–

11,7

24,1

38,5

47,4

51,0а

Русские

6,82

4,38

1,14

1,05

–

78,1

45,9

36,9

33,4

–

Латвийская, латыши

0,36

–

0,78

1,04

0,95

15,9

–

48,5

51,9

46,8

Русские

4,17

–

1,48

1,00

1,06

29,6

–

37,9

34,6

36,5

Литовская, литовцы

0,40

–

0,87

1,00

0,98

11,9

–

69,5

77,3

75,9

Русские

5,09

–

2,53

1,28

1,33

48,4

–

19,9

13,0

13,3

Молдавская, молдаване

0,25

–

0,56

0,81

–

10,2

–

37,7

50,4

–

Русские

2,33

–

3,60

1,71

–

76,0

–

30,9

22,5

–

Таджикская, таджики

0,87

0,55

1,00

1,07

–

23,8

40,4

50,3

56,7

–

Русские

11,83

13,00

1,48

1,25

–

49,7

35,0

23,3

18,3

–

Туркменская, туркмены

0,20

0,36

0,85

1,01

–

10,6

25,7

47,9

62,8

–

Русские

4,09

6,35

1,32

1,16

–

69,6

46,2

28,9

19,9

–

Узбекская, узбеки

0,28

0,60

0,83

0,96

0,96

15,8

40,6

49,5

61,1

64,6

Русские

11,83

6,19

1,47

1,20

1,25

49,7

49,2

23,4

17,3

13,6

Украинская, украинцы

0,73

0,66

0,87

0,97

–

53,3

55,0

68,1

70,0

–

Русские

3,23

2,75

1,62

1,14

–

38,9

23,0

25,2

25,1

–

Эстонская, эстонцы

0,62

–

0,89

1,12

1,00

52,4

–

66,1

66,9

58,5

Русские

3,72

–

1,37

0,81

0,98

28,3

–

26,4

25,1

31,2

СССР, русские

1,43

1,22

1,14

1,07

1,06

67,8

64,8

61,2

59,1

53,1

Нерусские

0,61

0,76

0,84

0,91

0,93

32,2

35,2

38,8

40,9

46,9

15 титульных

1,06

0,96

0,97

1,00

1,01

85,3

82,9

90,1

90,3

90,1

СССР без РСФСР, русские

2,89

1,67

1,65

1,11

1,02

40,5

27,9

25,0

23,7

20,5

Нерусские

0,69

0,87

0,88

0,97

0,99

59,5

72,1

75,0

76,3

79,5

14 титульных

0,63

0,93

0,89

0,99

1,02

35,0

82,2

61,8

69,9

74,9

Примечание.а Оценка.

Источники и пояснения см. примечания к табл. 1.
30 В наименьшей степени была дерусифицирована Россия. В ней в 1897–1979 гг. процент титульного народа (русских) среди чиновников понизился с 89,3 до 82,4 (к 1989 г. до 81,6), а в населении РСФСР повысился с 80,5 до 82,4. Доля нерусских в управлении поднялась с 10,7 до 17,6 % (к 1989 г. до 18,4 %), вследствие повышения их представительности – ИЭПР вырос с 0,55 до 1,00. Не после 1959 г. они представлены в структурах власти пропорционально численности.
31 Вытеснение русских из органов власти в «национальных окраинах» происходило интенсивнее. На территории 14 союзных республик при советской власти в 1897 г. процент русских среди чиновников равнялся 40,5. После 1927 г. он к 1989 г. упал до 20,5. Роль местных кадров в органах власти выросла, их доля среди чиновников поднялась с 59,5 до 79,5 %. С 1897 по 1989 г. индекс репрезентативности русских рухнул в 2,8 раза (с 2,89 до 1,02), нерусских вырос в 1,4 раза – с 0,69 до 0,99. В результате к 1989 г. в целом по 14 союзным республикам (СССР без РСФСР) русские и нерусские были представлены во властных структурах близко к демократической норме: ИЭПР русских равнялся 1,02, нерусских – 0,99. Однако в 5 из 14 союзных республик (Азербайджан, Армения, Грузия, Казахстан, Эстония) русские были недопредставлены. титульные этносы преобладали во властных структурах в абсолютном и в процентном отношениях, контролировали управление в 12 из 14 союзных республик. Лишь в Казахстане и Латвии они не располагали большинством. В Казахстане в силу малочисленности (в 1989 г. доля казахов равнялась 39,7 %), в Латвии в силу недопредставленности латышей в управлении (табл. 7). Однако и в КазССР и ЛатССР русские в органах власти находились в меньшинстве.
32 К 1989 г. представители титульного этноса заняли господствующие позиции среди руководителей высшего звена в производственных отраслях хозяйства страны (табл. 8).
33

Таблица 8. Представители титульного этноса среди руководителей высшего звена в производственных отраслях народного хозяйства, %

Народы

1926 г.

1959 г.

1979 г.

1989 г.

Изменение в 1926–1989 гг.

РСФСР, русские

82,6

81,0

83,4

77,3

–5,3

нерусские

17,4

19,0

16,6

22,7

+5,3

Азербайджанская,азербайджанцы

17,8

49,0

73,5

93,8

+76,0

Армянская, армяне

93,1

92,4

94,4

99,4

+6,3

Белорусская, белорусы

40,6

59,3

71,6

77,7

+37,1

Грузинская, грузины

58,2

72,7

83,2

89,3

+31,1

Казахская, казахи

10,6

19,3

25,4

39,5

+28,9

Киргизская, киргизы

6,9

20,3

29,6

55,1

+48,2

Латвийская, латыши

–

50,1

51,3

63,1

+13,0а

Литовская, литовцы

–

71,4

81,8

91,5

+20,1а

Молдавская, молдаване

–

21,9

43,7

50,0

+27,9а

Таджикская, таджики

22,9

30,1

38,8

66,3

+43,4

Туркменская, туркмены

9,9

32,0

53,2

71,8

+61,9

Узбекская, узбеки

19,8

34,4

42,8

67,6

+47,8

Украинская, украинцы

40,4

57,9

66,7

79,0

+38,6

Эстонская, эстонцы

–

74,4

71,1

82,2

+7,8а

Примечание. а В 1959–1989 гг.

Источники см. в примечании к табл. 1.
34 Это происходило по мере роста численности национальных кадров. В 1926 г., кроме русских, два этноса, армяне и грузины, преобладали среди хозяйственных управленцев титульных республик. В 1959 г. их число возросло до 7, в 1979 г. – до 9. В 1989 г. только казахи не были в большинстве. Но их процент в населении республики составлял 39,7%. В Молдавии на долю титульного народа приходилось около половины управленцев, вместе с представителями других нерусских народов более 70%. Динамика роста хозяйственной элиты была позитивной: в среднем у 14 народов доля титульных управленцев повысилась на 35 процентных пунктов. Больше всего прирост наблюдался у народов с низкой стартовой позицией – азербайджанцы (на 76 пунктов) и туркмены (на 61,9 пункта), и меньше всего у народов с высокой начальной точкой – у армян (на 6,3 пункта) и эстонцев (на 7,8 процентных пункта). В РСФСР процент титульных русских управленцев понизился на 5,3 пункта. Произошло выравнивание этнических статусов, что видно по данным об этнической представительности народов в хозяйственной элите (табл. 9).
35

Таблица 9. Индекс этнополитической репрезентативности среди руководителей высшего звена в производственных отраслях народного хозяйства

Народы

1926 г.

1959 г.

1979 г.

1989 г.

Изменение в 1926–1989 гг.

РСФСР, русские

1,08

0,98

1,01

0,95

–0,13

нерусские

0,73

1,11

0,95

1,23

0,49

Азербайджанская,азербайджанцы

0,31

0,82

0,98

1,13

0,83

Армянская, армяне

1,12

1,06

1,05

1,07

–0,06

Белорусская, белорусы

0,48

0,72

0,92

1,00

0,51

Грузинская, грузины

0,90

1,12

1,20

1,27

0,37

Казахская, казахи

0,18

0,79

0,88

0,99

0,81

Киргизская, киргизы

0,10

0,53

0,73

1,05

0,95

Латвийская, латыши

–

0,80

1,03

1,21

0,41а

Литовская, литовцы

–

0,90

1,06

1,15

0,25а

Молдавская, молдаване

–

0,32

0,70

0,77

0,45а

Таджикская, таджики

0,31

0,60

0,73

1,06

0,75

Туркменская, туркмены

0,14

0,57

0,82

1,00

0,86

Узбекская, узбеки

0,26

0,58

0,82

0,95

0,69

Украинская, украинцы

0,97

0,74

0,92

1,09

0,12

Эстонская, эстонцы

–

1,00

1,19

1,34

0,34а

Примечание. а В 1959–1989 гг.

Источники в примечании к табл. 1.
36 Национальная элита развилась или сформировалась в непроизводственных сферах народного хозяйства (финансы, торговля и др.), в культуре и науке, образовании и медицине и т.д. [Народное образование…, 1989: 16, 202, 237, 256].
37 Исследование позволяет сделать следующие выводы. Нерусские этносы были представлены в органах власти задолго до революции 1917 гг. ниже демократической пропорции. Но их недопредставленность, исключая евреев, обусловливалась преимущественно дефицитом национальных кадров и плохим знанием русского языка, а не правовыми ограничениями, т.е. ее некорректно считать политической дискриминацией [Миронов, 2010: 148–152]. Коренизация, или национализация, управления проходила до последних дней советской власти. Украинизация, белорусизация, башкиризация, туркменизация, узбекизация, татаризация, якутизация и др. поддерживались Центром и на всех уровнях власти как демократические и прогрессивные процессы. Русификация, или русизация, рассматривались как проявление великодержавного шовинизма. В 1897–1990 гг. в целом в стране роль нерусских этносов в органах власти повышалась, а русских снижалась. Оборотной стороной коренизации являлась дерусификация управления по Советскому Союзу и во всех союзных и автономных республиках. Меньше всего дерусификация затронула Российскую Федерацию. С наибольшей интенсивностью проходила она в «национальных окраинах». К 1979 г. в органах власти союзных республик нерусские и русские были представлены близко к демократической норме. Благодаря большой численности титульные этносы преобладали во властных структурах абсолютно и относительно. В 1989 г. в 9 из 15 союзных республик коренные народы располагали квалифицированным большинством, согласно республиканским конституциям имели возможность принять любые законы и провести любые реформы. В Киргизии, Молдавии, Таджикистане и Эстонии титульные народы имели простое большинство; в Казахстане (в силу малочисленности) и в Латвии (ввиду недопредставленности латышей в управлении) они не располагали большинством. Однако и в этих двух республиках русские во властных структурах находились в меньшинстве, а по доле среди управленцев уступали титульным этносам.
38 Распад Советского Союза имел объективные предпосылки, сложившиеся под влиянием национальной политики Центра, ставившей целью укоренить управление и выровнять уровни развития союзных республик, обеспечив их ускоренное развитие, в том числе за счет развитых и богатых ресурсами республик, прежде всего РСФСР. Всесторонний прогресс республик способствовал возникновению и развитию образованных и квалифицированных национальных кадров. Коренизируя, национализируя управление, Москва стимулировала формирование в республиках национальных элит. Национальная элита, госаппарат и управляющий класс считаются атрибутами национального государства. При наличии территории (с признанными границами и населением), государственной символики и конституции (в 1924 г. наделившей союзные республики суверенитетом и правом на самоуправление вплоть до отделения), они к 1979 г. стали обладать всеми атрибутами реального государства, а титульные этносы превратились в нации. При желании или необходимости они могли отделиться от СССР и существовать независимо. После этого судьба Советского Союза оказалась во власти местных элит и зависела от конъюнктурны. Решающим стал вопрос о реальных и воображаемых выгодах (в широком смысле) и привлекательности отделения. Республики развивались в рамках единого государства в период созревания, стабильности и процветания Советского Союза. В условиях кризиса советской системы в 1980-е гг. у национальных элит появились как реальная возможность, так и соблазн отделиться, найти свой выход из кризиса и свой путь к благосостоянию. Взрыв национализма, подтолкнувший республики к отделению, произошел в результате политической мобилизации этносов, проведенной национальными элитами. «СССР распался не столько в результате действия неких исторических законов и стремления народов к национальному самоопределению, – поставил диагноз в начале 1990-х гг. В. А. Тишков, – а в результате глубокого раскола советской элиты, отдельные группы которой прежде всего и самоопределились» [Тишков, 1996: 37]. Следует согласиться: советская национальная политика по сути в рамке мультикультуральной модели объективно способствовала возникновению и развитию национальных государств, которые в случае необходимости могли отделиться [Тишков, 1994: 9; Тишков, Шабаев, 2011, 154–155; Буровский, 2004: 214–215; Мартин, 2005: 32; Hirsch, 2005; Lainin: 1998; Slezkine, 1994: P. 414–452; Walker, 2003: 193–202]. Центр своими руками создал предпосылки и возможность распада страны. Мотивация в разные периоды была различной [Аманжолова, Красовицкая, 2020: 96-172]. Отказ от идеи единой нации, основанной на общем гражданстве, в пользу национальных государств, стимулировал развитие национализма в республиках, создал национальную колею, сойти с которой в будущем представляло огромные трудности.
39 Отсюда сомнения в состоятельности советского проекта национально-государственного строительства, ставившего целью, как поется в гимне СССР, создание «единого, могучего, нерушимого Союза» из «республик свободных». Задача по созданию свободных республик была выполнена. Но руководство страны не нашло механизма согласования интересов свободных республик в едином многонациональном государстве в долгосрочной перспективе [Тощенко, 2003: 53, 121], хотя и имело успехи в кратко- и среднесрочной перспективе. Огосударствление межнациональных отношений привело к суверенизации союзных республик, ставшей ключевым, но не единственным фактором распада СССР. Дезинтеграция Советского Союза была не случайностью, а процессом, не развалом, вызванным главным образом ошибками перестроечного времени, советской национальной политикой, имманентным стремлением национальных элит к суверенитету.

Библиография

1. Аманжолова Д.А., Красовицкая Т.Ю. Культурная сложность советской России: идеология и практики управления. 1917–1941 гг. М.: Новый Хронограф, 2020.

2. Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М. Пройденные пути и некоторые проблемы современной российской этносоциологии // Этносоциология вчера и сегодня / Отв. ред. и сост.: Л.В. Остапенко, И.А. Субботина. М.: ИЭА РАН, 2016. С. 29–38.

3. Асимметричная Федерация: взгляд из центра, республик и областей / Авт. проекта и отв. ред. Л.М. Дробижева. М.: ИС РАН, 1998.

4. Буровский А.М. Крах империи: Курс неизвестной истории. М.: АСТ, 2004.

5. Всесоюзная перепись населения 1926 года: в 56 т. Т. 18–34. М., 1928–1930.

6. Всесоюзная перепись населения 1959 года: Российский государственный архив экономики (РГАЭ). Ф. 1562. Центральное статистическое управление СССР. Оп. 336. Д. 2871–2890, 2893, 2898, 2890, 2904, 2924, 2928, 2938, 2839, 2939, 2949.

7. Всесоюзная перепись населения 1979 года: РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 336. Д. Д. 7466–7473, 7490, 7500, 7501, 7503, 7505, 7508, 7510.

8. Всесоюзная перепись населения 1989 года: РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 69. Д. 2570–2578.

9. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х годов / Отв. ред. Л.М. Дробижева. М.: Мысль, 1996.

10. Дробижева Л.М. Социальные проблемы межнациональных отношений в постсоветской России. М.: ЦОЦ, 2003.

11. Итоги Всесоюзной переписи населения 1970 года: В 10 т.: М., 1971. Т. 8: Распределение населения СССР и союзных республик по занятия: Ч. 1. М., 1973.

12. Как изменилась численность населения бывших Советских республик за последние 30 лет? // URL: URL: https://zen.yandex.ru/media/show_me_world/kak-izmenilas-chislennost-naseleniia-byvshih-sovetskih-respublik-za-poslednie-30-let-5dab00208600e100b133a238?utm_source=serp (дата обращения: 06.11.2020).

13. Конфликтная этничность и этнические конфликты / Отв. ред. Л.М. Дробижева. М.: ИЭИА, 1995.

14. Миронов Б.Н. Российская империя: от традиции к модерну. 2-е изд., испр., доп. Т. 1. СПб.: Дмитрий Буланин, 2018.

15. Миронов Б.Н. Управление этническим многообразием Российской империи. СПб.: Дмитрий Буланин, 2017.

16. Миронов Б.Н. Дезинтеграция СССР в историографии: развал или распад // Вестник Санкт-Петербургского университета. История. 2021. Т. 66. Вып. 1. С. 132–147.

17. Народное образование и культура в СССР. Статистический сборник. М.: Финансы и статистика, 1989.

18. Народное хозяйство СССР в 1989 году. М.: Финансы и статистика, 1990.

19. Неформальное этническое квотирование в полиэтничных республиках Северного Кавказа: Аналитический доклад. Махачкала, 2017. 53 с.

20. Общий свод по империи результатов разработки данных первой всеобщей переписи населения, произведенной 28 января 1897 г.: в 2 т. СПб.: тип. Н.Л. Ныркина, 1905.

21. Русские: этносоциологические очерки / Отв. ред. Ю.В. Арутюнян. М.: Наука, 1992.

22. Социальная и культурная дистанции: Опыт многонациональной России / Отв. ред. Л.М. Дробижева. М.: ИС РАН, 1998.

23. Социальное неравенство этнических групп: Представления и реальность / Авт. проекта и отв. ред. Л.М. Дробижева. М.: Academia, 2002.

24. Суверенитет и этническое самосознание: идеология и практика / Отв. ред. Л.М. Дробижева, Т.С. Гузенкова. М.: ИЭА РАН, 1995.

25. Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности в России. М.: Русский мир, 1997.

26. Тишков В.А. Концептуальная эволюция национальной политики в России. М.: ИЭА РАН, 1996.

27. Тишков В.А. Национальности и национализм в постсоветском пространстве: Исторический аспект // Этничность и власть в полиэтничных государствах: Мат. междунар. конф. [25–27 янв.] 1993 г. / Отв. ред. В.А. Тишков. М.: Наука, 1994. С. 9–34.

28. Тишков В.А., Шабаев Ю.П. Этнополитология: политические функции этничности: М.: Московск. ун-т, 2011.

29. Тощенко Ж.Т. Этнократия: история и современность (социологические очерки). М.: РОССПЭН, 2003.

30. Федорченко С.Н. Проблема квотирования в российской государственной кадровой политике // Национальная безопасность: научное и государственное управленческое содержание: мат. Всеросс. науч. конф. 4 декабря 2009. М.: Научный эксперт. 2010. С. 692–705.

31. Ценности и символы этнического самосознания / Отв. ред. Л.М. Дробижева. М.: ИЭА РАН, 1994.

32. Beissinger M. R. Nationalist Mobilization and the Collapse of the Soviet State. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 2002.

33. Brubaker R. Nationhood and the National Question in the Soviet Union and Post-Soviet Eurasia: An Institutional Account // Theory and Society. 1994. Vol. 23. No. 1. P. 47–78.

34. Hirsch F. Empire of Nations. Ethnographic Knowledge and the Making of Soviet Union. Ithaca: Cornell University Press, 2005.

35. Lane D. The Gorbachev Revolution: the Role of the Political Elite in Regime Disintegration // Political Studies. 1996. Vol. XLIV. No. 4. Р. 4–23.

36. Slezkine Y. The USSR as a Communal Apartment, or How a Socialist State Promoted Ethnic Particularism // Slavic Review. 1994. Vol. 53. No. 2. P. 414–452.

37. Walker E.W. Dissolution: Sovereignty and the Breakup of the Soviet Union. Berkeley (Calif.): Berkeley Publ. Policy Press, 2003.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести