В статье рассматриваются основные аргументы, циркулирующие в экспертном сообществе, политических кругах США и КНР относительно вспыхнувшей торговой войны, инициированной администрацией Д. Трампа. Противники этих мер в США указывают на невозможность отменить объективные тенденции глобализации, международного разделения труда, инновационные преимущества американской экономики, рельефно проявляющиеся во взаимодействии с КНР. Подчёркивается ограниченность эффекта протекционистских мер, конечная цель которых – затормозить экономический рост и технологический прогресс КНР. Китайские эксперты обращают внимание на ряд глубинных, структурных «дефектов» экономики США, порождающих внешнеторговый дефицит, в частности, проблему дисбаланса между накоплением и потреблением. По мнению китайской стороны, традиционные обвинения КНР в «зажиме» иностранных компаний, технологическом «шантаже», субсидировании частного бизнеса не соответствуют реальности. Действия КНР в основном подпадают под регламенты и правила ВТО, которые Китай оговорил для себя при вступлении в эту организацию.
Военный союз между Китаем и Россией в настоящее время не представляется оправданным с точки зрения расширительно понимаемых интересов безопасности Российской Федерации. Такой союз существенным образом переформатировал бы структуру мировой многополярности, вызвав в ней значительную радикализацию и рост напряжённости. Этот союз, наиболее вероятно, обострит проблему безопасности РФ, а не решит её. Вместе с тем при других внешнеполитических условиях Россия по своим мотивациям, а Китай по своим, могут вернуться к идее создания военного союза, если сочтут этот союз необходимым и неотложным средством обеспечения своей безопасности от США. Выход США из договоров о контроле над вооружениями и, в частности, из договора СНВ – 3, означает закрепление ориентации США на единоличное доминирование в стратегических вооружениях. Такое развитие событий «перекрывает» по значимости большинство аргументов против союзничества России и Китая. Масштаб и формы нынешнего военного сотрудничества между РФ и КНР являются адекватными существующим внешнеполитическим условиям России, и такое сотрудничество нужно продолжать в полной мере. Однако пока оно не должно переходить «красную черту». Такой «красной чертой» следует признать взаимные чёткие гарантии участия обеих сторон в отражении внешней угрозы одной из них.
Обострение конфликта с США, хотя и было для китайских стратегов тактически неожиданным, в стратегическом плане не застало их врасплох. Выступать в качестве альтернативного США глобализационного ядра Китай ещё не готов. Научно-технологический инновационный потенциал, уровень фундаментальной и прикладной науки в прорывных направлениях, способность к коммуникационной адаптации к свободному движению капиталов, технологий и рабочей силы у Китая пока ниже американского.
В вопросе о поддержке США в конфликте с Китаем, у европейцев есть разные мотивации, но в целом страны ЕС не готовы выступать полностью солидарно с США. Важно то, что ЕС, в отличие от США, не рассматривает Китай в качестве военной угрозы непосредственно для себя.
Активная роль Индии в Индо-Тихоокеанской инициативе США также маловероятна. Индия испытывает серьёзные ограничения в своей растущей экономической и политической активности в Евразии, будучи стратегически отсечённой от нужных ей геополитических пространств на севере (Тибет), западе (Пакистан и флот США), и на востоке (Китай в Южно-Китайском море).
Ряд обстоятельств способны в будущем мотивировать Китай к участию в многосторонних режимах контроля над вооружениями с участием США и России. Распространение новых типов неядерных вооружений, в частности гиперзвуковых, высокоточных систем, космического и кибернетического оружия ставит в повестку дня режим их контроля. Чем раньше Китай подключится к этим режимам, тем это будет безопаснее и продуктивнее для его стратегических интересов.
Китай прямо не поддерживает ни одну из сторон российско-украинского конфликта, но при этом солидаризируется с российской трактовкой и интерпретацией противоречий с Западом и НАТО в Европе. При этом КНР особо фиксирует необходимость сохранять суверенитет и территориальную целостность национальных государств, косвенно имея в виду Украину. Москва, со своей стороны, крайне заинтересована в поддержке и солидарности Китая в дипломатической, экономической и особенно в военно-стратегической сфере, чтобы ощущать стабильность и надёжность своего восточного фланга в условиях эскалации напряжённости между Россией и НАТО.
Выдвинутый Китаем план урегулирования по Украине, даже без конкретных компромиссных предложений, представляет собой значительный дипломатический позитив для России. План и последовавший за ним визит Си Цзиньпина в Москву полностью сняли тему внешнеполитической изоляции Москвы. Си Цзиньпин подтвердил существенную поддержку России подкреплённую конкретными двусторонними договорённостями в экономической, технологической и энергетической сфере. Усиление американской жёсткости в адрес КНР контрпродуктивно сказалось на лоббировании Байденом Си Цзиньпина по украинскому вопросу. Естественной китайской реакцией стала демонстрация большей солидарности с Москвой в этих условиях. Вместе с тем, движение Китая на сближение с Москвой по украинскому кризису является дозированным и строго контролируемым шагом со стороны КНР. Китай на данный момент не хочет играть роль медиатора, посредника, какого-либо «брокера» между Киевом, Москвой и с Западом.
Scopus
Crossref
Высшая аттестационная комиссия
При Министерстве образования и науки Российской Федерации
Научная электронная библиотека